Лилия Подгайская - Тайны старых замков

Гроссмейстер громко рассмеялся. Ему было очень весело в предвкушении того, что он задумал. Потеха будет редкая.

— Но я хочу вам предложить нечто лучшее, чем простая охота, — он окинул взглядом своих гостей, сидящих за щедро накрытым столом и попивающим отличное вино, которого немало хранилось в подвалах Растенбурга. — Мы отправимся охотиться на язычников и возьмём их тёпленькими прямо в их логове.

Подогретые вином гости оживились и загомонили. Когда? Как? Где это будет?

— А через нару дней и отправимся, — ответил довольный хозяин. — За это время кнехты всё подготовят. Тут неподалёку замок жмудинский стоит, Пиленай называется. Крепкий замок, но и у нас нынче сила немалая собралась. Возьмём его и потешим душу. Язычники всё равно, что звери лесные, но бабы у них сладкие.

Он снова рассмеялся в предвкушении. Любил он забавы эти. Вон сколько сёл пожгли осенью в округе. И скотом разжились неплохо, да и зерна захватили немало. Ну и душеньку потешили, само собой, за босоногими жмудинами на конях гоняясь.

Как решили, так и сделали. И рано поутру в назначенный день большой воинский отряд, похожий скорей на маленькую армию, выдвинулся из замка и взял курс на восток. И вот цель их похода предстала перед глазами крестоносцев. На удивление рыцарям из Европы, это была не дикая берлога, как они ожидали, а вполне достойный замок на невысоком холме, окружённый мощной стеной из цельных неотёсанных дубовых брёвен и обведённый глубоким широким рвом.

К осаде подошли по всем правилам. Взяли замок в кольцо, чтобы никто не ускользнул, и приступили к штурму. Осаждённые бешено сопротивлялись, кололи мечами тех, кто умудрился взгромоздиться на стену, лили на головы наступающих кипящую смолу, закидывали их камнями. Так продолжалось три дня, но потом сопротивление крепости ослабело.

— Всё, — спокойно заметил фон Альтенбург, — они выдохлись. Теперь можно и передохнуть, пока они сами не откроют ворота. Другого выхода у них всё равно нет.

И крестоносцы расположились на отдых, ожидая дальнейшего развития событий.

А в осаждённом замке принималось непростое решение. Князь Маргирис, владыка здешнего края, державший оборону замка, понял, что дальше сопротивляться они не смогут. Силы крестоносцев были велики, и напор их не ослабевал. А в замке было слишком много людей, но недостаточно тех, кто способен держать в руках оружие. Со всех сожжённых немецкими рыцарями деревень собрались сюда все, кто сумел спастись, — со своим скарбом, семьями, детьми и даже некоторые со своей скотиной. В замке буквально ступить было некуда, и запасы еды кончились очень быстро. Но сдаться врагу князь считал недостойным себя и своих людей.

— Дело наше проиграно, други мои, — зычно проговорил он, — сопротивляться дальше мы не в силах. Но и рабами этих нелюдей, крестом осенённых, нам становиться негоже. Поступим же, как наши предки поступали.

— Да, — дружно выдохнули все, кто был на княжьем дворе.

И закипела работа. Мужчины быстро собрали посреди двора костёр, и когда он запылал, стали кидать в него всё, что было ценного. Женщины носили пожитки и кидали туда же, поднимая пламя всё выше. Мужчины тем временем порешили весь скот, какой был в замке. Потом принялись за людей. Сначала старики, дети и раненые, кто не может ничего сделать сам. Потом женщины. Здесь дело задержало прощание. Каждому хотелось заглянуть в глаза своей любимой и сказать ей прощальные слова. Женщины вели себя тихо, никто не плакал и не стенал. Так было заведено у их предков, и нужно было выполнить ритуал.

Сам князь подошёл к жене. Бледная до синевы Гедре смотрела на него огромными глазами, в которых сосредоточился для него в этот миг весь мир.

— Сперва меня, Маргирис, — прошептала она, — я не смогу видеть, как умирает наш сын.

— Да, — согласно кивнул он.

— Я люблю тебя, — ещё тише прошептала женщина.

Князь обнял её, притянул к себе и крепко прижался к нежным губам в прощальном поцелуе, в котором слились и неизбывная страсть, и нерастраченная нежность, и все надежды, которым уже не суждено было сбыться. И когда женщина расслабилась в его объятиях, мужчина быстро нанёс удар прямо в сердце, оборвав дорогую жизнь. Потом повернулся к теремной девке Паулине, державшей на руках их сына, и быстро прикончил малыша, постаравшись сделать всё наиболее безболезненным образом. Саму Паулину следом порешил ударом огромного ножа верный Жингарас, который был рядом с князем с самого его детства, и никогда его не подводил. Бережно положив на землю ещё тёплые тела, они двинулись к остальным воинам, которые уже собирались вокруг костра.