Лилия Подгайская - Тайны старых замков

— Мы поймали татарина, господин, — прокричал ему старший из воинов, — он хотел проникнуть в замок, но мы его схватили. Вы ведь велели убивать каждого татарина, что попадёт в наши руки.

— Я не татарин, — прохрипел прижатый к земле мужчина.

Но воин уже занёс над ним меч.

— Нет, — прокричала вдруг побледневшая до синевы Дарина. — Нет, отец, не вели убивать его.

И она, соскочив с коня, кинулась бегом к месту, где лежал на земле пленённый мужчина. Воевода, сам не зная почему, взволнованный до крайности, бросился ей вслед. Но они не успели. Занесённый над пленником меч уже ударил в незащищённую грудь. Воевода Хуст, волнуясь всё больше, подбежал к поверженному татарину и, упав рядом с ним на колени, заглянул в молодое лицо. Перед ним был … он сам, каким выглядел много лет назад.

— Сын, — прошептал он непослушными губами, — Михай.

Раненый открыл затуманивающиеся уже глаза и сделал попытку улыбнуться, но она не удалась.

— Я вернулся, отец, — прошелестел едва слышный голос, и голова его откинулась.

Несколько мгновений, показавшихся всем вечностью, воевода неотрывно смотрел в мёртвое лицо сына, а потом дико закричал:

— Будь я проклят! Я убил своего сына. А-а-а!

И, не поднимаясь с колен, он выхватил из-за пояса кинжал и всадил его по саму рукоятку в собственную грудь. Глаза его на мгновение широко открылись, и он рухнул на тело убитого по его повелению сына, смешав свою и его кровь.

Собравшиеся вокруг воины оцепенели от ужаса, глядя на то, что свершилось на их глазах. Звенящая тишина установилась над холмом, и эту тишину вдруг прорезал громкий женский крик. Обезумевшая от горя Дарина вихрем пронеслась к самому краю скалы и, не останавливаясь, кинулась вниз, раскинув руки, словно птица. А на глазах у потрясённых мужчин из-под скалы вдруг потёк кровавый ручеёк, стекая с края холма и окрашивая всё на своём пути в жуткий красный цвет.

С тех пор место это получило название Красная Гора. Замок простоял на холме ещё несколько веков, но никогда больше не знал благополучия и мира. У него часто менялись хозяева, он пережил не одну осаду, но нашёл свой конец вовсе не от вражеского нашествия. Смертельный удар замку нанесла гроза, которая разразилась над ним жарким летом 1766 года. Природа бушевала, как разъярённый зверь. Из низко нависших над самым замком сизо-багровых туч одна за другой вырывались сверкающие молнии и били прямо в цель. Один удар — в корчму на северной стороне. Другой — в дом коменданта, третий — в Часовую башню, прервав тревожный звон колокола. И, наконец, ещё один, четвёртый — прямиком в пороховой склад. Раздался сильнейший взрыв, и камни пороховой башни обрушились на мечущихся среди пожара людей. Это был бесславный конец могучего замка, который уже не было возможности возродить к жизни. Руины его и ныне поднимаются над городом, напоминая людям, что нет силы сильнее природы, и всё в руках Божьих.

Великое княжество Литовское,

Замок Пиленай,

Февраль 1336 года

В начале зимы в замок Растенбург, одну из множества крепостей, выросших как грибы после летнего дождя на просторах вольно раскинувшегося на Балтийском побережье крестоносного государства Тевтонского ордена, прибыли гости. Гроссмейстер Дитрих фон Альтенбург был весьма доволен. Среди прибывших были рыцари из нескольких европейских стран, и среди них хорошо известный своими подвигами на ристалище Жан де Ксавье. Рыцари уже погостили в замке Мариенбург у великого магистра, приняли участие в знаменитом орденском рыцарском турнире, который высоко ценился по уровню мастерства в Европе, а теперь пожелали посмотреть жизнь рыцарей в глубинке. И они привели с собой свои воинские отряды, что было на руку герру фон Альтенбургу, поскольку значительно увеличивало его возможности в борьбе с ненавистными жмудинами, упрямыми и воинственными язычниками.

— Жаль, что сейчас зима, и мы не можем насладиться сполна охотой, — заявил как-то с улыбкой Гуго фон Лихтенвальд, пожилой рыцарь с синими прожилками на носу. — Леса здесь знатные, и охота должна быть отменной.

— Не сожалейте об этом, герр рыцарь, — с ответной улыбкой отозвался хозяин замка. — Летом здесь непролазные топи и болота, да и злокознённые жмудины не дают нам покоя, как комары налетают, только успевай отбивайся. Малыми отрядами в лес выходить не решаемся. А вот зимой у нас раздолье — поезжай, куда хочешь по замёрзшей земле, а жмудины сидят по своим углам, в шкуры закутавшись. Дикари, что с них взять.