Владимир Янкелевич - Экспресс Варшава – Тель-Авив

На площади толкутся и торгуются, кто на польском, кто на украинском, кто на идиш – но все друг друга понимают. Торговля идет горячо, то хлопают по рукам, то начинают торговаться снова. Сколько шума, как кипят страсти… Не поторговаться – оскорбить хозяина!

Притягательное место!

Друзья послушали старую шарманку, обезьянка в красивой курточке вручила им конвертики с «судьбой».

– Все это ерунда. Какую там судьбу может дать обезьянка?

Марек, он материалист, как и его родители, судьба – это выдумки.

– Тогда почему ты так смотришь на этот листок? Выбрось!

Борек, рослый, крепкий парень, он над такими вопросами не задумывается. Его больше волнует, что сосед Войцех обещал научить его боксировать. Вот это важно, а не судьба, которую вручила обезьянка.

Я быстро посмотрел свой листок, сунул в карман и потащил друзей к фокусникам. А там еще и шпагоглотатели, акробаты, певцы и музыканты, наигрывающие мелодии неведомых, но манящих стран.

– Wait a minute, wait a minute, you ain’t heard nothin’ yet!

Это Борек. Он к месту и не к месту напевает фразу из первого звукового американского фильма с Элом Джолсоном. Кроме этой фразы, он запомнил на английском и песенки Яши Рабиновича. Английский он схватывает на лету. Его попытки петь вызвали у нас резкий протест.

– Ну и что, если нет музыкального слуха?

– Людей жалко.

Он в последний год на ярмарках показал себя в тире так, что при его появлении хозяин тут же вывешивал табличку «Закрыто».

Посоревновались на кожаном манекене… Его нужно было ударить, а силомер показывал, на что ты способен. Тут чемпионом был Борек. Я почти догнал его, но почти не считается.

Вдруг меня осенило. Я остановился:

– Я придумал имя для нас.

– Это еще зачем? У нас свои есть…

– А затем, что мы как одно целое. Значит нужно одно имя!

Марек заинтересовался:

– Ну и что ты придумал?

– Я придумал «Блем» – Борек, Лео и Марек!

– Цирк какой-то. Шапито. – Борека это романтика не увлекла. – Есть идея получше, пошли в «Шапито», он вон там.

В это время клоун на ходулях прокричал в рупор:

– Представление начинается!

И мы побежали в цирк.

После обеда ярмарка затихала, люди стали понемногу расходиться.

– Пошли скорее, мама нас к столу ждет!

– Подождите, – у Борека возникла какая-то идея. – Помните фильм про индейцев?

– Про Чингачгука?

– Нам нужно выкурить «трубку мира»!

– Ну ты и придумал!

– Это не я придумал, индейцы. Мы еще это в кино видели. Вы что, забыли?

– А с кем у нас будет мир?

– Между собой и навсегда. Чтобы скрепить «Блем». Я сейчас заскочу домой, там, у отца есть все, что надо, он и не заметит!

– Он тебе уши надерет!

– Надерет, если узнает. Ждите меня там, за сараем.

За сараем паслась привязанная к дереву коза. Она сонно посмотрела на меня и Марека и осталась равнодушна. Марек притащил какую-то доску, из нее сделали сиденье, а вскоре прибежал Борек.

– Вот! Принес!

У него в руке была трубка, кисет и спички. Борек набил трубку и сделал первую затяжку.

– Ну как?

– Здорово.

Трубка пошла по кругу, и через минуту мы все зашлись кашлем.

– Хватит, я думаю, мы уже заключили мир друг с другом на вечные времена и еще чуть-чуть!

Я не хотел продолжать. Во рту была горечь, немного кружилась голова.

– Неси все домой, нас уже у Марека ждут. Тетя Хася сердиться будет.

Через минут десять мы уже сидели за праздничным столом. Его мама не зря уже месяц обсуждала меню с обеими бабушками. На столе на длинном блюде королевская еда, гефилте фиш. В духовке томился чолнт 6 6 Гефилте фиш – фаршированная рыба, чолнт – традиционное еврейское субботнее горячее блюдо, то есть блюдо на Шаббат, приготовленное из мяса, овощей, крупы и фасоли. . Но это еще не все, своей очереди ждал покрытый золотистой корочкой гусь. Рубленая печенка с луком и яйцами, хала… Ребятам налили красного вина.

Мама опасно принюхивалась, от ребят пахло табаком, но ничего не сказала. Наверно не хотела портить праздник.

Что и говорить, в бар-мицве есть своя прелесть.

Прошло шесть лет…

Меня уже не привлекали ярмарки, все свободное время я проводил в сионистском кружке. Друзья меня не понимали.

– Поймите, жить надо в своем доме! Не там, где тебе могут указать на дверь. Сионизм – это решение всех наших проблем, там в Эрец-Исраэль наш дом, там и нужно строить жизнь. Там, где тебя никогда не назовут пришельцем! – втолковывал я им.

Впоследствии оказалось, что я ошибался. Оказалось, что вполне могут назвать, но с оглядкой на оружие, что у тебя в руках.