Наталья Архипова - Викинг. Страсти по Владимиру Святому

Князь Владимир Святославич прожил столько же лет христианином, сколько до того язычником, – двадцать семь с половиной. Он умер 15 июля 1015 года в Берестово за день до назначенного выступления на своего непокорного сына Ярослава Владимировича, правившего Новгородом. Ни Вышеслава, ни Изяслава уже не было в живых. А «сын двух отцов» Святополк сидел в Киеве в тюрьме по воле своего названого отца князя Владимира.

Умер Владимир Святославич странно – вдруг разболевшись; тело князя не видели даже его дружинники, оно той же ночью было завернуто в ковер и тайно вынесено через пролом в стене терема. Только через несколько дней тело доставлено в Киев и захоронено в Десятинной церкви рядом с захоронением его христианской супруги Анны Византийской. Киевляне оплакивали князя, но видели ли они, кто завернут в ковер?

Через три десятка лет князь Ярослав Владимирович перенес туда же останки братьев Владимира – князей Ярополка и Олега Святославичей.

А еще через две сотни лет все саркофаги оказались погребены под руинами Десятинной церкви, когда ордынцы захватили Киев.

Следующие двести лет никто почему-то не вспоминал о могиле святого равноапостольного князя Владимира и не пытался ее найти. А когда все же раскопали, то достали лишь голову и кисть руки, их расчленили и увезли по разным городам.

Ни тогда, ни теперь мощи святого князя чудес не являют, к лику святых его причислили за то, что принес на Русь христианскую веру.

Любимые сыновья князя Владимира Святославича Борис и Глеб Владимировичи погибли вскоре после отца, причем еще более нелепо и загадочно – были убиты не в бою, а тайно, но в окружении их собственных дружин. Их похоронили, но места захоронений точно неизвестны.

А через несколько лет после этого в глухом лесу возле Торжка построил скит брат одного из дружинников князя Бориса. Именно Борису намеревался передать власть в Киеве князь Владимир. Когда бояре, якобы присланные сыном Владимира Святополком Окаянным, убивали Бориса, они заодно отрубили голову его близкому дружиннику якобы ради золотой гривны у того на шее. Едва ли гривна на шее простого дружинника была богаче украшений самого князя, а бояре столь жадны до золота. Разве что это была княжеская гривна? И сам дружинник вовсе не дружинник, а князь Борис с княжеской гривной на шее, а в его одежде в шатре находился слуга …

Брат несчастного разыскал своего родственника, забрал голову с собой и хранил всю жизнь – сначала в скиту, а потом во вставшей на месте скита обители. А позже этот монах привел еще одного ученика, которого любил и оберегал, словно собственного сына.

Основатель монастыря прожил долгую жизнь, хотя в лесу появился уже пожилым человеком. Согласно завещанию похоронили его с той самой головой, оставшейся нетленной…

Через много-много лет, когда могила старца была вскрыта, оказалось, что и его мощи, и голова его брата по-прежнему нетленны и способны совершать чудеса исцеления. Как и мощи его воспитанника…

Этот монастырь существует и поныне, но мощей там нет, их вывезли в Москву и… потеряли… Или нет и они хранятся в запасниках, дожидаясь своей очереди в раскрытии тайны смерти князя Владимира, его сыновей Бориса и Глеба и таинственного монаха с чужой головой в сумке?

А монах Валаамского скита Авраам действительно существовал и жил именно там. Позже он переселился к Ростову и на берегу озера Неро поставил скит, тоже превратившийся в большой монастырь.

Когда на остров Валаам в Ладожском озере, называемом местными Русским морем, пришли первые монахи-христиане, не знает никто. Даже официальная наука признает, что монастырь существовал в конце X века. Житие Авраама Ростовского и вовсе утверждает, что тот приплыл на остров и был пострижен в монахи в давно существовавшей там обители в 960 году.

А легенда гласит, что это Андрей Первозванный – первый ученик Христа, побывавший в этих местах в середине первого века, оставил на Валааме своих последователей из числа славян.

Христианская вера, причем принесенная первым апостолом, уже давным-давно была на Руси, когда новорожденный будущий «Креститель Руси» издал первый младенческий крик, возвещая о своем приходе в этот мир.

Недаром говорят, что все новое – это хорошо забытое старое.