Сергей Пивоваров - Олег Вещий – Орвар-Одд. Путь восхождения

«В это время появилась комета с запада… Назвали ее мечевой и говорили, что предрекает она пролитие крови в городе… » (Продолжатель Феофана. Жизнеописания царей VI, 3). Проход кометой Галлея перигелия приходится на июль 912 года (Святский, 1915, с. 201), однако ошибочно – уже в XII веке – появление кометы отнесено переписчиком летописи к лету 6419 (911 году). Поскольку появление кометы (по замыслу летописца) как бы предвещает Олегу смерть, то и договор с греками надо датировать не сентябрём 911-го, а сентябрём 912 года. В летописях история его подписания и сам текст договора приведены после упоминания о прохождении кометы.

Кроме того, как уточняют специалисты, «договоры с Византией датированы по т. н. “сентябрьскому” стилю, начинавшему год с 1 сентября. В летописании использован преимущественно “мартовский” стиль, начинавший год 1 марта шесть месяцев спустя. Перевод же дат от сотворения мира на даты от рождества Христова ориентируется на современный январский год, начинающийся четыре месяца спустя после византийского сентябрьского» (Там же).

Исчезновение Олегово с исторической сцены происходит и того позже – быть может, даже в 913 году. В ряде списков древнерусского Хронографа, составленных на основе сразу нескольких, в том числе не дошедших до нас летописей (Попов, 1866, c. 173–174), уточняется, что Игорь, сын Рюриков, начал править русами при императоре Константине VII Багрянородном (905–959) «по смерти Олеговой». О том же свидетельствуют и «Хронограф редакции 1512 года» (Русский хронограф, 2005, c. 357, л. 172 об) и «Хронограф западно-русской редакции» (Там же, c. 159, л. 227 об). Официально самостоятельное правление малолетнего «базилевса» началось только со смертью его дяди – императора Александра, 6 июня 913 года. До сего момента они считались соправителями (как долго – это другой вопрос).

Как доказывает А.Ю. Чернов в статье «Злое лето 6421. Уточнение датировки второго договора Вещего Олега, начала княжения Игоря Рюриковича и cмерти византийского императора Льва VI», «принятая датировка последней вехи жизни Льва VI (май 912) – хронологическая мета, исчисленная задним числом. Она принадлежит позднейшему редактору первой половины X века, тому, кто отказался от счета по лунному календарю в пользу официального солнечного, и “рационализировал” хронологию Продолжателя Феофана (или его предшественника). Реальными же оказываются датировки 11 мая 913 года (смерть Льва VI) и 6 июня 913 года (смерть Александра)» (http: //chernov-trezin.narod.ru/Index.htm).

Второй договор Олега содержит обращение ещё ко всем трём императорам – Льву, Александру и Константину (а первый – к двум: «Цари же Леон и Александр заключили мир с Олегом…», поскольку Александр являлся соправителем Льва, хотя и с номинальными правами, но всё-таки был коронован самим Василием Македонянином ещё в 879 году и на момент смерти последнего, после недолгой опалы, оставался императором с царским титулом).

Тем не менее, возвращаясь к основной теме, хотелось бы отметить, что, как водится у крупных учёных, взгляды Б.А. Рыбакова претерпевали эволюцию. Сказались ли и тут ветры перестроечных перемен, или в свете балто-славянской концепции А.Г. Кузьмина Борис Александрович вдруг тоже разглядел какие-либо новые повороты в вопросе происхождения варягов-руси, ибо скандинавское происхождение Олега не свидетельствует о том же относительно легендарного Рюрика и прочих «варягов»? Впрочем, А.Г. Кузьмин (1928–2004) в последних своих книгах сам высказывал касательно Олега часто взаимно противоположные и путаные мнения буквально на соседних страницах: «В конечном счете, не приходится сомневаться в том, что Олег пришел с Севера. И среди послов и купцов Игоря много имен, распространенных в Прибалтике, в том числе значительная группа имен “чудских” – эстонских…», а далее вдруг: «Само имя “Олег” явно восходит к тюркскому “Улуг” – имени и титулу, со значением “великий”. Имя это в форме “Халег” с тем же значением известно и у ираноязычных племен».

В 1987 году выходит ещё один фундаментальный, уже практически деидеологизированный труд академика «Язычество Древней Руси», где в седьмой главе образ легендарного Вещего Олега рассматривается куда более благосклонно (Рыбаков, 1987, с. 358–361).

Даже при беглом прочтении видно разительное отличие с приведёнными ранее цитатами из работ предшествующих лет того же автора:

«Начальную пору русского летописания не следует связывать только с христианством. В летописном творчестве, опирающемся на устные предания и эпические сказания, есть вполне определенная языческая струя, ярким примером которой можно считать известный рассказ о смерти князя Олега. Этому рассказу предшествуют восторженные строки, воспевающие Олега – победителя Византии, удачливого князя, обогатившегося различными трофеями. Резким диссонансом звучит рассказ о смерти этого норманнского конунга.