Олег или Ольг – это имя встречается нам часто на страницах ранней отечественной истории, равно как и Игорь (да и Святослав). Из ближайших к нам Игорь Ярославич (ум. 1060), сын Ярослава Мудрого. Между тем, как в случае с Рюриками, это, увы, не густо, хватит пальцев одной руки для пересчёта и ещё даже лишние пальцы останутся! Это имя в родословной князей Руси появится снова лишь спустя два столетия после смерти того самого варяга Рюрика, словно бы неожиданно вспомнили. (Почему так, мы объясним в разделе 2, когда речь пойдёт о родословной Орвара-Одда, мы ещё вернёмся к этому интересному моменту.)
Если продолжить за А.П. Толочко, у Олега Святославича (ок. 1053–1117) – внука Ярослава Мудрого и сына черниговского и затем киевского князя Святослава Ярославича – будет внук, и тоже Олег Святославич (ум. 1204), а также и сын Игорь Ольгович (ум. 1147). В честь уже этого Игоря из рода Ольговичей будет назван сын Святослава Ольговича, памятный всем по «Слову о полку Игореве» – Игорь Святославич (1151–1201).
Будут Олеги да Игори и в роду рязанских князей.
Просто малоубедительная гипотеза Комаровича о Роде как о домовом по понятным причинам не понравилась Борису Александровичу Рыбакову, у которого на этот счёт было своё, не менее спорное, как сегодня понятно, мнение. И он жёстко среагировал на то, что задевало его собственные построения. Но вместе с этим, увы, вначале отринул и здравые идеи, чтобы, как мы увидим, всё-таки вернуться к ним годами позже.
Наконец, к вопросу о ранних воззрениях Б.А. Рыбакова приведём слова из уже упомянутой его книги «Киевская Русь и русские княжества IX–XIII веков»:
«… В русской летописи Олег присутствует не столько в качестве исторического деятеля, сколько в виде литературного героя, образ которого искусственно слеплен из припоминаний и варяжских саг о нем. Варяжская сага проглядывает и в рассказе об удачном обмане киевлян, и в описании редкостной для норманнов-мореходов ситуации, когда корабли ставят на катки и тащат по земле, а при попутном ветре даже поднимают паруса. Из саги взят и рассказ о предреченной смерти Олега – “но примешь ты смерть от коня своего” [3] Надо ли это понимать так, что в 1982 году Б.А. Рыбаков считал сагу об Орвар-Одде одним из первоисточников летописи, а не наоборот?
(выделено нами . – Авт .).
<���…> Поразительна неосведомленность русских людей о судьбе Олега. Сразу после обогатившего его похода, когда соединенное войско славянских племен и варягов взяло контрибуцию с греков, “великий князь Русский”, как было написано в договоре 911 года, исчезает не только из столицы Руси, но и вообще с русского горизонта. И умирает он неведомо где: то ли в Ладоге, где указывают его могилу новгородцы, то ли в Киеве…
Эпос о Вещем Олеге тщательно собран редактором “Повести временных лет” для того, чтобы представить князя не только находником-узурпатором, но и мудрым правителем, освобождающим славянские племена от дани Хазарскому каганату. Летописец Ладожанин (из окружения князя Мстислава [4] Речь о сыне Владимира Мономаха Мстиславе, мать которого, Гида Гарольдовна, происходила из англов, а жена была дочерью свейского короля Христина. Таким родством Б.А. Рыбаков объясняет тяготение услужливого летописца к Северу (Рыбаков, 1984, c. 301–302). С тем же успехом можно предположить, что в это время, напротив, в летопись был введён «основатель династии» Рюрик.
) идёт даже на подтасовку, зная версию о могиле Олега в Ладоге (находясь в Ладоге в 1114 году и беседуя на исторические темы с посадником Павлом, он не мог не знать её), он, тем не менее, умалчивает о Ладоге или о Швеции, так как это плохо вязалось бы с задуманным им образом создателя русского государства, строителя русских городов. Редактор вводит в летопись целое сказание, завершающееся плачем киевлян и торжественным погребением Олега в Киеве на Щековице. Впрочем, в Киеве знали еще одну могилу какого-то Олега в ином месте. Кроме того, из княжеского архива он вносит в летопись подлинный текст договора с греками (911 года).
В результате редакторско-литературных усилий Ладожанина создается новая, особая концепция начальной истории, построенная на двух героях, двух варягах – Рюрике и Олеге. Первый возглавил целый ряд северных славяно-финских племен (по их просьбе) и установил для них порядок, а второй овладел Южной Русью, отменил дань хазарам и возглавил удачный поход 907 или 911 года на греков, обогативший всех его участников» (Рыбаков, 1982, с. 310–312).
Читать дальше