Юрий Иванов: Танго с прошлым

– Дед, может, стоило нам пригласить тетю Руту на вечеринку, а? – отгоняя грустные мысли, сказал внук старику.

– Ну ты скажешь, Василий? – лукаво подмигнул Павел и начал отколупывать сургуч над решеткой камина. – Какое удовольствие танцевать танго со старушками? Если это ты хотел с нею танцевать, то надо было сказать раньше – заехали бы и забрали ее. Только пришлось бы еще и Адама брать с собой, так как его одного нельзя оставлять с его болезнью.

Это при том, что Рута Кирвас была моложе Павла на тридцать лет.

– Как тебе моя шведка, с которой я танцевал два раза подряд, а? – сказал дед, ставя открытую бутылку на стол. – Вижу, что хочешь сказать: что так себе танцевала танго, но все же она успела в Буэнос-Айресе взять несколько уроков у хорошего учителя, как я почувствовал…. Василий, подкинь дров в камин – угли совсем догорают, видишь? А у тебя, внучек, глаз наметанный – откуда была твоя партнерша, ты не спросил?

– Это та, с которой я в самом конце танцевал?

– Ну, да. Это было чудо, как хорошо! Тебе бы в Буэнос-Айрес в театр танго с твоим талантом….

– Вот, дед, до чего ты договорился, – перебил его Василий и рассмеялся. – Как это я, Сушков, стану кривляться в театре. Услышала бы тебя бабушка Эрнеста!

– Да, ты прав, Василий, – ответил Павел, наливая в бокалы темное тягучее вино. – Притащи из печки глиняную посудину с мясом и садись – надо поговорить. Речь как раз пойдет о том, что мне наказала моя мама, а я, дав ей обещание, не исполнил его.

Василий сходил на кухню, где имелась небольшая кирпичная печь, сооруженная на манер русской печи, которая служила в первую очередь для обогрева дома зимой и во вторую – для приготовления еды во время семейных застолий, когда собирались все Сушковы, и притащил на керамическом блюде пряную баранину, запеченную с сухофруктами и со сладкой картошкой.

– Ну, выпьем в память о тех временах, когда Жора был с нами, – сказал Павел и поднял свой бокал. – Это вино сделано в тот год, когда он появился у нас….

Минут через двадцать, разлив вино по бокалам и разложив остатки баранины из блюда по тарелкам, Павел сел на свое место и замолк, то ли глубоко задумавшись, то ли превозмогая боль.

– Василий, – обратился он минут через пять к внуку, который уже начал беспокоиться: не начался ли новый приступ? – вот о чем я хотел тебя попросить, да вот не знаю с чего начать?

Внук удивленно посмотрел на своего деда, как бы задавая вопрос: неужели просьба до такой степени необычна, что сложно даже сформулировать и озвучить?

– Ты знаешь, Василий, что мой отец был русский, – начал тихо Павел, – но кроме этого факта, о нем почти ничего не известно. Вот разве что только это.

Павел достал из шкафа возле камина старую расписанную эмалью жестяную коробку и поставил ее на стол. Затем, порывшись среди бумаг, которыми всегда был наполнен этот старый металлический ящичек, положил на стол, запаянную в полиэтилен, старую, местами протертую до дыр, бумажку.

– Что это? – удивленно уставился Василий на нее, пытаясь прочесть странные печатные буквы по верхнему краю то ли какого-то бланка, то ли какой-то страницы книги.

– Это выписка из метрической книги о рождении твоего прадеда Матвея Сушкова.

– Не могу разобрать эти странные буквы – это по-русски написано?

– Это церковнославянский шрифт. Тут написано, что июня числа третьего, в 1912 году родился сын Матвей у купца Платона Никитича Сушкова и законной его жены Ксении Павловны, православных, и крещен ребенок на пятый день от рождения в Церкви Воскресения на Остоженке – это такой район в Москве или улица, точно не припомню. Дальше – кто крестил и восприемники. Ты, Василий, слышал много раз и от меня, и от своей прабабушки разные истории о моем отце. От меня всего лишь то, что я слышал в свое время от своей матери, – но, скорей всего, целостного понимания всего того, что происходило между моими родителями, и как они познакомились в самый разгар гражданской войны в Испании, у тебя нет, так?

– М-м-м, – промычал Василий, не зная, что ответить.

– В твоем возрасте все это неинтересно – я знаю. Вот поэтому я и записал все на бумагу.

Павел снова подошел к шкафу и достал оттуда черную папку.

– Вот, – сказал он и раскрыл ее перед своим внуком, показывая на толстую тетрадь в ней, – почитаешь потом на досуге. Эту выписку я тоже кладу сюда – не потеряй ее, смотри!

Старик закрыл папку и пододвинул ее на край стола к Василию.

– А вот это, – сказал Павел, доставая из жестяного ящичка конверт, – деньги, которые я собрал для того, чтобы исполнить волю своей матери. Я собирался, но не успел, видишь? Так что, Васенька, придется отдуваться вместо меня тебе: ты у нас единственный продолжатель рода Сушковых по мужской линии – тебе и исполнять данное мной слово. У дяди твоего, Константина – две дочери, у твоего отца – ты и твоя сестра….