Елена Серебрякова - Летопись дел времён Иоанна Грозного

– Знаком с ней лично. Только Соломония была не в пример ей: и человечнее, и красивее.

– Но родить наследника не сумела, а Елена сумела. Один за другим явила на свет Божий двух мальчиков.

– Старшего Иоанна я лично нянчил. Аграфена Челяндина, его мамка, хвалилась мне, что мальчик начал ходить раньше положенного времени. Смелый и сообразительный. Дал я ему свой палец, а он ухватился за него и давай выкручивать. Показывал свою силу, хотя понимал, что я взрослее его и сильнее.

– Про Иоанна мы поговорим лет через пятнадцать-двадцать. А пока расскажи, чем сейчас живет Елена Васильевна.

– Тут надобно издалека. Мамка маленького Великого князя Челяндина познакомила Елену Васильевну со своим родным братом Иваном Овчиной. Началась борьба Глинского с этим новым человеком в окружении княгини. Неожиданно победу одержал Иван Овчина. Глинский уповал на родственные отношения, все-таки родной дядя, а Иван зашел с другой стороны. И когда Елена ему доверилась, он открыл ей глаза на истинное лицо дядьки.

– В чем же его истинное лицо? – спросил англичанин.

– Держать все в своих руках и господствовать над людьми.

– Глинский успокоился после поражения? Не станет он мстить Овчине?

– Он попытался. Но тем самым обрек себя на страдания. По приказу Великой княгини его заковали в кандалы и отправили в далекое далеко.

Тогда активность начал проявлять другой брат Великого князя Андрей. Он владеет Старицкой волостью и требует под свою руку некоторые города. Он также считает ошибочным завещание Великого князя в пользу старшего из детей. После опалы Юрия, Андрей убрался к себе в Старицу, сидит там тихо, выжидает.

Беседа с Сухарьковым продолжалась еще час, но ничего значимого добавить он не сумел. По сути повторил то, что и так было известно.

Дом Бедерина Ивана Митрофановича был обжит и благоустроен. Видимо дьяк раньше своего отъезда послал в Краков надежную прислугу. Они все устроили. Крамола Ивана Митрофановича состояла в дружеских отношениях с братом Великого князя Андреем. Для Бедерина не было тайной, что князь Андрей, проживая в своей вотчине, предоставляет кров отъезжикам, тем кто собрался бежать в Польшу и Литву. Сам князь тоже готовился к побегу.

Бедерин знал, что Елена и Овчина-Оболенский всеми силами стремятся заманить Андрея в Москву и заключить того в кандалы. Подвергнуть его допросам и получить фамилии отъезжиков.

– Еще мне ведомо, – продолжил дьяк, – о переговорах Елены с Крутицким владыкой, архимандритом Симонова монастыря и Спасским протопопом. Эту троицу она хочет послать к Андрею в Старицу и уговорить того приехать в Москву. Думаю, что посланцы не станут жалеть слов на посулы.

Англичанин не сумел спрятать свое возбуждение после услышанных новостей. Он запросил у дьяка бумаги, перо и чернильницу. Усадил Бедерина за письмо и начал диктовать. Кратко и убедительно от имени Бедерина призывал князя Андрея не верить никаким посулам и не ездить в Москву.

Написанное письмо он скрутил в трубочку и был уверен, что очень скоро оно окажется в руках князя.

Как только вышли на улицу англичанин передал Тодеушу письмо и велел немедленно отправить его в Старицу.

– Славяне всегда меня поражали своею открытостью. Если что не так, то собирают войско и идут войной. Мы, англосаксы, любим тихий подход, без шума и лишних жертв. Помните сколько сторонников собрал князь Юрий Васильевич, когда встал вопрос о престолонаследии? Теперь его не стало, но есть следующий брат в роду Великого князя. Насколько мы знаем, князь Андрей пока жив и здоров. Если ему удастся прибыть к нам, мы сделаем из него законного правителя Московии в изгнании. Нужно будет, так и войско дадим. Надеюсь раскрывать детали нет необходимости.

Родион Терентьевич Крапивин гостей принимал в отдельном домике. С Микульским он был хорошо знаком. Появление нового человека никаких вопросов у него не вызвало.

– Вся моя вина перед Великим князем состояла в том, что я был хорошо знаком с Соломонией Сабуровой, его первой бездетной женой, – заговорил Крапивин.

– Соломонию свели в монастырь и заставили насильно принять постриг? – спросил Микульский.

– Хорошо, что дело так завершилось, могли и умертвить. Если бы подобное произошло, то у меня не было бы сомнений причастности Елены Глинской. В своем окружении я об этом говорил неоднократно и видимо слова дошли до Великой княгини. При жизни Василия Ивановича она не могла косо смотреть в мою сторону. Но после его смерти все изменилось. Меня перестали приглашать в Кремль, перестали здороваться за руку. Кое-кто ехидно интересовался, когда на меня оденут оковы. Медлить больше было нельзя, и я двинулся в бега.