Рамина Латышева - II. Бриллиант Зорро

Что касалось наиболее загадочной части этого повествования, то есть участия в судьбе Изабеллы и ее матери безымянного мужчины, не открывшего ни своего имени, ни лица, то Изабелла была вынуждена вернуться ко всем безрезультатным размышлениям и заново обсудить их с драгоценной подругой. Несколько бессонных ночей тем не менее так ни к чему и не привели, и девушка осталась ровно в той же точке своих рассуждений, в которой была после того, как получила от матери эти странные сведения. Но, к ее немалому удивлению, именно эти слова послужили для ее отца и брата недостающим звеном в цепочке их умозаключений относительно покровительства, оказанного Зорро Изабелле. Они, в отличие от женской половины семьи, не собирались углубляться в отношения Зорро с его товарищами по делу и приняли факт взаимных обязательств между напарниками как самое логичное объяснение происшедшему. Конечно, они спрашивали, не узнала ли сеньора Камелия хотя бы облик или голос того молодого человека – ведь, как оказалось, он знал ее еще в Калифорнии, – однако никаких определенных сведений так и не получили. Лицо тайного ночного гостя всегда было закрыто глубоким капюшоном, голос был незнаком и сам он старался держаться в тени. Но, даже если бы сеньоре Линарес и показалось, что она узнала чьи-то черты, она не стала бы придавать этому сильного значения, потому что к тому моменту с последнего дня ее пребывания на родной земле минуло двенадцать лет, и она могла ошибиться в любом предположении.

В целом же воссоединившаяся семья со временем негласно решила не мучить себя тяжелыми многолетними воспоминаниями, которые неминуемо следовали за подобными разговорами, и постепенно тема трагической судьбы сеньоры Камелии и ее дочери была вытеснена за рамки ежедневного общения, что в немалой степени поспособствовало упрочению духа и укреплению общего морального состояния дома Линарес

Одновременно с этим делали свое дело и прогулки по Ла Пас, а также многочисленные деловые визиты, которые дон Ластиньо, несмотря на все сопротивления губернатора, решил осуществить вместе с Рикардо, пока они находились в этом поселении.

Две недели пролетели незаметно, и в Эль Пуэбло семья Линарес вместе с маленькой фрейлиной приехала с совершенно иными ощущениями, нежели покидала его. Дон Ластиньо, окрыленный возвращением боготворимой супруги, бросился в работу с новыми силами, сняв с плеч дона Алехандро львиную долю забот, а сеньора Камелия с Изабеллой и Керолайн сразу же занялись хозяйственными делами. Что касалось Рикардо… Тяжелее всех пришлось в этот период именно ему.

Прихоти судьбы последних месяцев научили его ожидать любого подвоха и поворота событий, поэтому он с трудом дождался возвращения домой и сделал предложение Керолайн буквально в первый час.

Он не удивился бы уже ни тому, если бы Кери вдруг растворилась в воздухе прямо на его глазах, потому что знал по собственному опыту, что это возможно; ни тому, если бы в дверь гасиенды раздался стук и за ней его поджидала невесть откуда появившаяся родня его музы в количестве не менее тридцати человек, которой у нее никогда не было, но которая внезапно нашлась и только-только сошла с корабля, прибывшего с Британии; ни тому, если бы у Керолайн оказалась пара-тройка родственников в Калифорнии; ни тому, если бы она оказалась не фрейлиной и вообще родилась не на земле Туманного Альбиона. Единственное, что стойко сформировалось в его суровом мужском сознании за череду прошедших событий, это то, что статус Керолайн Лайт, как его жены, будет закреплен официально и подтвержден документами, что означало, что она точно будет принадлежать ему. А если в какой-нибудь похожий на один из недавно минувших дней он вдруг в этом засомневается, то в любой момент сможет посмотреть в бумаги и убедиться в том, что это не плод его воображения.

Однако и здесь ему не удалось укрепиться в своих позициях, и его стремление хоть к самому отдаленному подобию стабильности было жестоко повержено. Кери стояла насмерть и твердила, что не выйдет замуж раньше Изабеллы.

Линарес забрасывал ее подарками, пел под окном серенады, заказывал оркестры музыкантов, подсылал архитекторов для проектировки отдельного дома, где жили бы только они вдвоем, выдумывал самые изощренные ходы, способные не просто растопить женское сердце, но и заставить его избранницу первой бежать к нему с предложением о совмещении судеб, бился головой об стену, не спал сутками, предупреждал, что украдет ее ночью и насильно повезет в церковь, однако маленькая фрейлина была непреклонна.