М. Лютый - Истоки державности. Книга 1. Бояре Рюрика

– Не Раковором его, случайно, звали?

Оскол молча кивнул головой.

– Не дождёшься ты его, брат, – воин крепко взялся руками за плечи Оскола. – Убили его даны. Как зовут-то тебя?

– О-оскол, – задрожал голос у мальчишки, и он не заметил, как из подола его рубашки тонкая струйка собранного вместе с пылью овса посыпалась на землю.

– А люди есть здесь ещё?

У опустошённого от скорбной вести Оскола в горле возник горький ком, он не мог произнести ни слова, и поэтому только отрицательно покачал головой.

– Мезислав, дай парню хлеба – голодный он, – воин тяжело вздохнул. – Значит, ладью здесь мы не найдём.

Мезислав принёс кусок хлеба и протянул его Осколу. Несмотря на голод, мальчик неторопливо начал откусывать и жевать.

– Я говорил тебе, Честимысл, что дальше нужно ладью искать. Два дня зря потеряли…

– Да, – согласился Честимысл, – надо к ваграм пробираться, там точно ладью найдём.

– У меня ладья есть, – оторвался от куска хлеба Оскол. – Она в камнях спрятана. Ладья небольшая, но всех нас выдержит. И под парусом ходко бежит.

Честимысл и Мезислав переглянулись.

– Сколько серебра возьмёшь за ладью? – спросил Мезислав.

Оскол помотал головой:

– Я её просто так не продам.

– А как?..

– Возьмите меня с собой. Пропаду я здесь один.

– Чего ж не взять? Возьмём, но только дорога у нас будет долгая и трудная. Выдержишь?

– А Юрик выдержит?

Честимысл усмехнулся:

– Ладно, верю, что сможешь…

Так просто повернулась судьба Оскола. Теперь он сидел в ладье вместе с новыми знакомыми и смотрел на заливисто смеющегося Юрика, для которого плавание по морю было новым впечатлением в познавании мира: качка ладьи на волнах, пролетевшая рядом чайка, случайно попавшие брызги воды от большой волны, ударившей по носу ладьи, хлопки паруса при порывах ветра и даже два судна, появившиеся на горизонте и плывущие им наперерез.

Честимысл и Мезислав напряжённо вглядывались в приближающиеся корабли. Молодое и острое зрение Оскола первым разглядело чудищ на носах драккаров.

– Ладьи данов это! – воскликнул Оскол.

Умила ахнула и, прижав к себе Юрия, загородила его собой от приближающихся врагов.

– Не уйдём, – заметил Мезислав.

– Поворачивай к берегу, там мель! – скомандовал Оскол. – Им там не проплыть.

– Ну, мореход! – удивлённо помотал головой Честимысл, но ладью повернул к берегу, как сказал Оскол.

Как ни ходко бежала по волнам ладья, расстояние между славянами и данами сокращалось. Недалеко от бурунов, указывающих на край отмели, свистнули первые стрелы и пробили парус.

– Держи руль! – крикнул Честимысл Осколу, а сам начал доставать лук. – Мезислав, рулевого подстрелить надо.

Оскол, осторожно выглядывая из-за края борта, увидел, что метко посланные в ближайший драккар стрелы вызвали у данов суету, и их корабль со всего хода налетел на мель.

– Попали! – радостно воскликнул Мезислав.

Второй драккар сбросил парус и отвернул от мели, и с обоих кораблей данов в сторону ладьи вылетели стрелы.

– Поберегись! – услышал Оскол, как за его спиной крикнул Честимысл.

Оскол сжался в комочек и насколько мог прижался к борту ладьи. Он почувствовал, как вздрагивала ладья от попавших в неё стрел. Он слышал, как со стуком они втыкались в её борта. Раздался плач Юрия, но стрел уже больше не было. Оскол осторожно поднял голову. Драккары остались далеко позади и, судя по всему, не собирались дальше преследовать ладью, а может – просто не могли.

Оскол оглянулся – повсюду в бортах ладьи торчали стрелы, а на дне ладьи, пронзённые ими, лежали Честимысл, Мезислав и Умила. Под Умилой раздавался глухой плач Юрия, которая загородила его своим телом, да так и умерла, прижав собой сына к борту.

Оскол проскользнул между погибшими к Умиле и, стараясь не глядеть в ее безжизненные глаза, вытащил Юрия.

– Ну что ты, что ты, – прижал он Юрия к себе. – Не плачь, ты же будущий воин.

– Ма-амку у-уби-и-или… – рыдал, не останавливаясь, мальчик.

– Перестань, не плачь. Вот у меня отца даны убили, я ведь не плачу, – а у самого после этих слов задрожали губы и на глазах появились слёзы.

Оскол осторожно, чтобы не видел Юрий, вытер ладонью свои глаза, а тот всхлипывал всё реже и реже и наконец притих.

– Всё? Не будешь больше плакать? Эх ты, Юрик-Рюрик.

Юрик улыбнулся – видно ему понравилось, как его обозвал Оскол, и поэтому повторил:

– Юлик-Люлик, Юлик-Люлик!

– Что делать-то будем дальше, Юрик-Рюрик, а? Куда тебя везти?