М. Лютый - Истоки державности. Книга 1. Бояре Рюрика

Враз побледневшая Умила прижалась к мужу, затем они троекратно расцеловались. Годослав поднял на руки своего трёхлетнего сына Юрия:

– Ну что, Юрик, мамку слушаться будешь? – тот молча кивнул головой. – Если не вернусь, то отомсти за меня, когда вырастешь.

Годослав прижал родное тельце сына к своей широкой груди и поцеловал в лоб.

Ворота открылись, и Годослав, высоко держа голову, направился к стану врагов. Все напряжённо смотрели за ним со стены. Умила, зажав рот рукой, чтобы не разрыдаться, глядела, как мужа окружили даны, и он пропал из виду. Затем все увидели, как высоко вверх взлетел один конец бревна, на котором висело тело брата князя. Громко вскрикнула Умила и начала оседать вниз. Траскон бросился к ней, стараясь удержать, а Дражко побледнел от гнева, повернулся и пошёл прочь со стены. С презрением смотря ему вслед, боярин тихо произнёс:

– Какого человека потеряли! Вот кто был достоин стать князем бодричей, – и уже громче: – Крепись, Умила, у тебя его сын. Юрика надо вырастить, а теперь нелегко будет, ведь на этого, – он кивнул в сторону ушедшего Дражко, – надёжи нет.

Умила вытерла слёзы и властно, словно это была не просьба, а приказ, произнесла:

– Помоги мне, Траскон. Я хочу вернуться к отцу и там вырастить сына.

– Это будет непросто сделать. Ночью я выведу вас из крепости через подземный ход. Дам в провожатые двух воинов. Они доведут вас до побережья. Постарайся там найти ладью. Это всё, что в моих силах. Я не могу сейчас оставить князя.

Умила кивнула:

– Для меня, в моём положении, это уже много. Спаси тебя боги за твою доброту. Вот возьми, – Умила сняла с себя тяжёлые золотые серьги. – Пусть это будет для тебя память обо мне и моём муже. В трудную минуту для тебя двери нашего дома всегда будут открыты. Я накажу это своему сыну, чтобы он не забывал об этом.

Траскон подозвал воинов:

– Честимысл, Мезислав! Собирайтесь в путь – проводите Умилу с сыном до моря. Из крепости пробирайтесь на княжью пасеку, там есть кони. Пусть наш бог Радегаст поможет вам в пути.

Глава 2

(808 г. от Р. Х.)

Милогост торжествующе поглядел на крепость и радостно сказал подъехавшему к нему Радиму во главе сотни воинов:

– Теперь без князя они долго не продержатся.

Радим мрачно произнёс:

– Неправедно вы с Готфридом поступаете. Зачем пленных мучаете и убиваете? Вятко так никогда не поступал.

– Что ты мне тычешь своим Вятко: Вятко так делал, Вятко – этак… Мне он не указ. Да и где он этот Вятко-то? Я сам знаю, что мне делать. И вы будете делать то, что скажу я.

– Ошибаешься, князь. Мы будем делать то, что способствует спокойствию и процветанию народа.

– Ты, Радим, перечишь своему князю? Да я тебя…

– Не грози, князь. Святовит видит всё. И он покарает того, кто поступает вопреки воле наших богов.

– Теперь ты мне грозишь? – вскричал Милогост с изменившимся от злобы лицом.

– Не кричи, князь. Я никого не боюсь. Мне ли бояться? – Радим усмехнулся. – Я видел в своей жизни многое: был рабом у ромеев, с Вятко был во многих сражениях – и кого мы только не били! Ты забыл, когда мы сражались с франками, ты со своими воинами в крепости отсиживался? А ведь Вятко всех пленных не казнил, а отпустил. И только потому, что от них враги узнали нашу силу, более пяти лет они не нападали на нас. И если бы франки не пронюхали, что вятичи и резане нас покинули, король Карл не посмел бы потом напасть. А ты поступаешь не как воин, а как тать последний – убивать пленных не пристало.

– Ну и убирайся к своему Вятко.

Не от таких ли необдуманных слов и поступков правителей приходят в упадок, погибают и исчезают целые народы? Не от таких ли спонтанных порывов и несдержанности власть имущих возникают войны и рушатся уклады жизни? Но в любом случае это отражается на судьбах простых людей. Можно не сомневаться, что в большинстве случаев в прошлом именно несправедливость бытия заставляла отдельных людей, их семьи и даже народы бросать родные края и переселяться в другие места.

– Ты подал мне сейчас дельную мысль, Милогост.

Князь заметил, что Радим первый раз назвал его не князем, а просто по имени.

– Я для тебя – князь Милогост, – процедил он сквозь зубы. – Я с тобой обо всём поговорю дома, когда закончится эта война.

– Не князь ты нам больше. Мы свободные люди, и я со своими воинами покидаю тебя.

– Ты, ты… – в бешенстве Милогост не находил слов. – Схватите его!

Но ни один из воинов князя не осмелился это сделать.