М. Лютый - Истоки державности. Книга 1. Бояре Рюрика

– Не позорь себя, князь черезпенян, – усмехнулся Радим. – Или ты уже готов проливать и кровь народа своего племени?

Радим привстал на стременах и зычно крикнул:

– Черезпеняне! Вы все видели меня в битвах. Кто из вас считает, что нет доблести в убийстве пленников и безоружных людей – присоединяйтесь к нам. Это уже не наша война. Мы уходим.

Радим неторопливо тронул коня, и вся сотня воинов медленно проехала мимо князя, а за ними пошли внявшие его словам и присоединившиеся к нему почти две сотни пешцев. Едва крепость Велиграда скрылась из виду, к Радиму подъехал его младший брат Позвизд:

– Милогост нам не простит этого унижения и будет мстить. Ты понимаешь, что сейчас объявил ему войну? Кого думаешь брать в союзники? Или думаешь, что ратаре и их князь Драговит заступится? Хоть Драговит и великий князь всех велетов, но сейчас он слаб и не в его интересах затевать междоусобицу. И ни одно из племён велетов: ни ратаре, ни хижане, ни доленчане не пойдёт против Милогоста.

Радим спокойно ответил:

– Я не собираюсь ни с кем воевать. Народ устал от войн. Вятко рассказывал, что там далеко, где просыпается наше солнце, а затем согревает нас своим теплом, находятся малонаселённые земли, которые богаты и рыбой, и зверьём. Он увёл туда своих людей. Я собираюсь последовать за ним и хочу, чтобы мои внуки не видели этих ужасов войны и росли в мире, и думаю, что многие люди наших племен захотят последовать за мной.

Позвизд ничего не ответил Радиму, а только соглашающе покачал головой.

Кто знает? А может быть и таким образом племя радимичей появилось на обширных просторах восточной Европы.

* * *

У Оскола уже второй день от голода ныло в животе. Последние два дня его пищей была только сваренная на костре похлёбка, состоящая из воды и горстки муки. Но теперь кончилась и мука. Как назло, поблизости исчезла вся дичь, а далеко он уходить не решался, ожидая появления отца. Несколько дней назад он подстрелил сову, но как не экономил, птицы хватило всего на два дня. Да и мяса-то на ней было мало, к тому же довольно жёсткого. И Оскол решил вернуться в град, который встретил его запустением и разрухой. Все строения вокруг крепости были сожжены. В одном месте деревянная стена прогорела, и из нее высыпалась земля. Было тихо, даже вездесущие воробьи и голуби, во множестве обитавшие в граде, и те пропали.

Оскол шёл по былым улицам, испуганно озираясь и затыкая нос от невыносимого смрада от неубранных и разлагающихся трупов. У некоторых тел были вырваны куски мяса и отъедены конечности, видимо пировавшими здесь собаками или волками. В одном месте Оскол увидел неимоверно раздутый труп лошади, на котором сидела ворона. Он потянулся за стрелой, но птица, подпрыгнув два раза, взмахнула крыльями и улетела.

Оскол скорее угадал, чем узнал место своего сгоревшего дома. Вместо него осталась куча золы и пепла. Он упал на колени, и непроизвольные слёзы полились у него из глаз. Наплакавшись, Оскол, испачкав щёки, вытер оставшиеся слезинки с лица грязными от золы руками, поднялся и пошёл в крепость, уже почти не надеясь найти что-нибудь съестное. Подавленный всем увиденным, Оскол осторожно вошёл в открытые ворота. Большой дом, в котором жил воевода, и остальные строения были целы, но казались совершенно безжизненными. Внутри крепости было пустынно и не было видно погибших. Его взгляд привлёк рассыпанный в пыли овёс, на его счастье до сих пор не склёванный птицами. Оскол горстями хватал зёрна овса вместе с пылью и бросал их в подол своей рубашки.

– Ты цево делаешь, а? – раздался сзади него детский голос.

Оскол обернулся. Перед ним стоял маленький, чисто одетый мальчик в сафьяновых сапожках.

– А цево ты такой глязный? – шепелявя и не выговаривая букву «р», мальчишка присел перед Осколом на корточки.

– Овёс, вот… – растерялся Оскол.

– Мама, мама! – закричал малыш. – Здесь мальцик глязный.

Из безжизненного дома выбежала красивая боярыня и два суровых воина. Не заметив опасности, она успокоилась:

– Юрик, иди ко мне!

Но Юрий продолжал сидеть и смотреть на незнакомого мальчика. Оскол, прижав посильнее подол рубашки, чтобы не просыпать грязные зёрна осторожно встал с земли.

Воины подошли ближе, и один из них спросил:

– Ты один, или ещё взрослые здесь есть?

– Один. Овёс вот… – не зная зачем, опять повторил Оскол.

– А что же ты здесь бродишь? Живешь где?

– Жил там, – кивнул головой в сторону бывшего дома Оскол. – Да дом вороги сожгли. Теперь отца жду – отец должен скоро вернуться. Его воевода Земидар к князю послал с вестью о данах.