Юрий Иваниченко - Крымский щит

Яшка мало чего понял в бумагах.

– По-моему, тут речь идёт о том, что мы и так знаем…

– То есть? – нахмурился Фёдор Федорович.

– Это какая-то саперная служба, тут написано: всё – Zu demolieren, zu zerstören… громить, уничтожать, разрушать.

Приложение 3 к приказу 17-й армии, оперотдел № 18/44 от 14.03.44 г.

Всё, что нельзя будет использовать в боевых действиях и снабжении во время отхода к крепости Севастополь, а также его обороны или при эвакуации по морю и воздуху и нельзя будет вывезти, уничтожить…

– М-да… – протянул Фёдор Фёдорович.

Действительно, приказ командования 17-й армии относительно операции «Тигр», план эвакуации с Крымского полуострова в союзную Румынию, исполнялся подчинёнными с немецкой педантичностью: взрывались мосты, падали телеграфные столбы, взрывами закручивались в винт железнодорожные рельсы, уводились на строительство оборонных сооружений по Севастопольской дороге колонны пойманных в облавы гражданских, угонялись гурты скота…

Обезоруженных штабных, солдат и унтер-офицеров, выгнали на улицу, в хвост партизанской колонны под охрану колченогого дяди Мартына с его любимым обрезом. С виду таким нестрашным, по сравнению, скажем, с автоматом или пулемётом. Но немцы словно почувствовали, какую роль обычно исполняет дядя Мартын в так называемой «трофейной команде»… Сразу ещё более притихли, присмирели под миролюбивым его взглядом из-под косматых бровей…

А вскоре удалось их сплавить в общую колонну военнопленных, позднее размещённую в пустом помещении на улице Воровского, рядом с заводом имени Кирова.

По просьбе румынских солдат, немцев поместили отдельно в другое помещение, которое находилось через стенку, – во избежание драк между ними. Между «союзниками» это случалось в последнее время довольно часто. Похоже, румыны были всерьёз недовольны тем, что немцы втянули их в эту бессмысленную войну…

Партизаны всё чаще встречали регулярные войска, проходящие к алуштинской дороге. Шли колонны измученных боями, но взбодрённых успехом наступления пехотинцев, куда бодрее рокотали моторами и лязгали гусеницами танки, усаженные десантом, гремели артиллерийские орудия вслед за ЗИСами и тягачами.

Каждого советского воина партизаны встречали с радостью, как живой символ победы и ещё больших побед в дальнейшем. Но, кроме того, Фёдор Фёдорович высматривал какую-нибудь штабную машину, памятуя о документах из немецкого штаба в своём командирском планшете… И вот, наконец, негустую партизанскую колонну стал властно рассекать зелёный «виллис» с лейтенантом на переднем сиденье, рядом с сержантом водителем, и парой автоматчиков на заднем. Сразу за ними следовал чёрный «мерседес-бенц».

«Они!» – мгновенно подумалось Беседину, когда он обернулся назад, чтобы выяснить причину переполоха в колонне. Переполоха особого характера, без шума и ругани.

Обогнув «виллис», где с каменными лицами сидели особисты с малиновыми погонами, Беседин пригнулся, заглядывая в оконце «мерседес-бенца», сразу на заднее сиденье. Оттуда на него с недоумением воззрилась бледная физиономия с опущенными усами.

Без слов Фёдор Фёдорович помахал перед ней планшетом.

Майор с заднего сиденья, мгновение подумав, похлопал по плечу адъютанта…

– Вот, товарищ майор, добыли буквально пару часов назад в штабе какой-то инженерной немецкой части, – представившись, доложил Беседин.

– Майор «Смерша» Годин, – ответил майор. – Ну и чего вы это свое добро в штаб бригады не передадите, а тычете, кому ни попадя… – подумав, он поправился: – Не по субординации…

– Честно говоря, товарищ майор, представления не имею, где его сейчас искать. В городе во время боёв, хуже чем в лесу. А мой паренёк перевел, что это приказ по 17-й армии…

– Ваш паренёк? – хмыкнул майор. – Партизан-переводчик? Этот, что ли?

Он исподлобья глянул на Яшку, с прусской выправкой вытянувшегося во фрунт подле командира.

– Так точно!

– Фамилия? – вроде бы не отрываясь от просмотра бумаг, буркнул Годин.

– Рядовой шестого партизанского отряда Яков Цапфер!

– Немец, что ли? – поднял подозрительный взгляд майор.

– Еврей… – раньше Цапфера, и как бы машинально, вставил Фёдор Фёдорович.

– Хай будет еврей… – снова потускнел Годин. – Ладно. Правильно поступили, товарищ… – он глянул на плечи деревенского кожушка Беседина в привычном поиске погон. – Товарищ командир. Мы как раз в штаб 383-й направляемся. Оттуда свяжемся… Благодарю за службу!