Николай Шпанов - Горячее сердце (сборник)

Мы зашагали по ледяной коре мостовой.

– Куда вы? – крикнул Уэллбридж.

Никто ему не ответил. Он поднял чемодан и нагнал нас.

– Куда вы, черт побери?

Прохор неприветливо ответил:

– За ванну не ручаюсь. Но мне кажется, что мы победим и без нее. Банька – это другое дело. Баньку мы в школе организуем. По-русски – с веником…

Мы сидели в кабинете начальника авиашколы. Школа была молодая; еще недавно она принадлежала Осоавиахиму и не спеша подготовляла местную молодежь к овладению воздушной стихией. Теперь в ней сотни учащихся. В нее стекаются молодые люди со всех концов округа. Ее здания расширены втрое, но их не хватает для обучаемых.

– …Школа не только готовит пилотов, – говорил начальник. – Мы тут же формируем из готовых летчиков боевые части.

Уэллбридж искоса поглядел на меня. Во взгляде сквозило плохо скрываемое недоверие.

– А вы не боитесь, что резервы для пополнения рядов ваших курсантов скоро иссякнут? – спросил англичанин.

– Вы серьезно говорите об исчерпании человеческих ресурсов? – улыбнулся полковник.

– Нельзя безнаказанно оголять промышленность, – наставительно заметил Уэллбридж, – а русские крестьяне – это, согласитесь, не материал для подготовки летчиков. Вчера – колхоз, сегодня – аэроплан?! – Он примял табак и хотел еще что-то сказать, но в кабинет вошел лейтенант с немного усталым лицом и белыми, словно выгоревшими на солнце, волосами.

– Вы хотели познакомиться с нашими преподавателями, – сказал начальник школы Уэллбриджу. – Прошу, вот товарищ Вотинцев. Сейчас придут другие.

– Преподаватель? – Глядя на Вотинцева, Уэллбридж удивленно поднял брови: – Вы так молоды…

– Я воспитанник этой же школы, – несколько смущаясь, словно его молодость была провинностью, ответил Вотинцев.

– А ныне автор учебников по самолетам, – как бы невзначай отметил полковник.

– Вы… – Уэллбридж замялся, но, преодолев неловкость, все же спросил: – Вы из интеллигентной семьи?

– Я крестьянин, – ответил Вотинцев и, словно вдруг поднялось в нем все его крестьянское прошлое, повторил: – Удмурты мы, крестьяне.

Прежде чем Уэллбридж успел еще о чем-либо спросить Вотинцева, дверь отворилась, и вошли двое молодых людей.

– Преподаватели Турбин и Осипов, – снова представил начальник школы.

Уэллбридж порывисто поднялся с дивана и, внимательно глядя на вошедших, быстро пошел им навстречу, будто спешил отгородить их своей широкой спиной от начальника. А вслед ему звучал спокойный голос полковника:

– Тоже из питомцев нашей школы и тоже авторы учебников.

Как бы торопясь, чтобы ему не помешали, Уэллбридж схватил руку Осипова:

– Когда кончили школу?

– Пять лет назад.

– Какого происхождения?

– Крестьянин.

Уэллбридж, не скрывая удивления, выпустил его руку и обернулся к Турбину.

– Вы хотели осмотреть школу, – сказал полковник, – машина ждет нас.

Через полчаса мы подъезжали к аэродрому… Над летным полем кружил истребитель. На старте был выложен крест, запрещающий посадку. У края аэродрома стояла небольшая группа людей, с нескрываемым волнением следивших за истребителем.

– Что случилось? – спросил полковник.

– Одна нога шасси подломилась, – доложил начальник летной части.

Я видел: полковнику хотелось отвлечь внимание Уэллбриджа от предстоящей посадки, но тот упрямо не давал увести себя к ангарам, которые неудержимо старался показать ему полковник. Кончилось тем, что поврежденный самолет на глазах всех нас вышел на посадку. Летчик выровнял машину. Одинокое колесо коснулось площадки, взметая клубы смешанного с песком снега. Поддерживая машину элеронами от сваливания вправо и левой, не давая ей развернуться на пробеге, летчик спокойно вырулил на свое место. Самолет мягко черкнул крылом по снегу и замер, грустно накренившись. Была только слегка помята консоль.

Глянув на Уэллбриджа, я заметил, что улыбка тронула его энергичный рот.

– Мастерская посадка, – сказал он начальнику школы, будучи не в состоянии скрыть восхищения, но тут же поспешил снизить впечатление своей похвалы: – Поверьте мне, – уверенно сказал он мне с усмешкой, – крестьянина вы никогда не научите так летать. Чувствуется рука, привыкшая к машине. Советую вам зубами держаться за таких инструкторов.

– Но… – полковник на секунду запнулся – это не инструктор, а ученик.

Уэллбридж улыбаясь сказал мне по-английски:

– Мне не хочется обижать полковника, а то я сказал бы ему, что обман хорош тогда, когда он не заметен.