Уилл Гарвер - Брат Третьей Степени

«Да, дети, — добавила матушка, — каждый человек есть дух-душа, временно обитающая в теле. Когда вы очищаете, воспитываете, совершенствуете свое тело и делаете его подходящим орудием для проявления духа, это приносит вам все возможное знание, ибо сила знания заключена в самом человеке».

Итак, читатель, вы познакомились с моими воспоминаниями. С детства мой мир был наполнен чудесами, и в весьма раннем возрасте — в четырнадцать лет у меня сложилось представление о совершенных людях, называемых Учителями, на которых я желал походить. Если моя жизнь и отличалась от жизни других людей, воспоминания помогают объяснить это отличие. Мистические знания моих родителей вкупе со странным опытом, продемонстрированным Альваресом, сделали Братство постоянным предметом моих размышлений.

Приезд этого адепта, судя по всему, действительно произвел перемены, так как в следующую среду собрания ложи у нас уже не было. В ответ на мой вопрос отец сказал, что его долг исполнен и на его пост назначен другой.

Через две недели после отъезда Альвареса отец появился во дворе с письмом, которое вручил матушке, сев рядом с ней около фонтана. Она сломала печать, прочла письмо и, возвращая его отцу, позвала нас с Эсмеральдой сесть подле нее.

— Ферда, — сказала она, когда отец отложил письмо, а мы подошли, — все, что ни делается, к лучшему, и мы не должны выказывать признаков слабости. — Затем, повернувшись к нам, произнесла: — Дорогие дети, мы жили вместе долго и счастливо, но сейчас настало время, когда нам надлежит расстаться. Альфонсо, мы с Эсмеральдой должны отплыть первым же пароходом в Париж. Меня призывают туда для исполнения поручения, и я беру Эсмеральду с собой, чтобы она получила возможность завершить свое образование. Есть еще много такого, чему лучше всего тебя обучит отец, когда же ты достаточно продвинешься и будешь готов воспринять учения, превосходящие то, что способен дать тебе он, ты тоже приедешь в Париж, и мы снова будем вместе. А теперь, дети, устроим-ка семейный концерт в последний раз, так как, насколько мне известно, «Альтата» покидает Вера-Крус послезавтра, а мы должны попасть на этот пароход.

Отец согласился со всем, что сказала матушка. Я, полностью уверенный в высокой мудрости своих родителей, тоже приготовился смириться с происходящим, однако, не обошлось без печали — мы с Эсмеральдой, отправившись за нашими инструментами, всю дорогу не разнимали рук.

— Матушка говорила, что все к лучшему, — сказала сестра. — Пока ты учишься, чтобы стать великим врачом, я стану великой артисткой. А потом мы снова встретимся в Париже и будем еще счастливее после разлуки. Ведь если бы мы всегда были вместе, то не узнали бы, как трудно расставаться, а, побыв некоторое время вдали и потом встретившись вновь, мы будем любить друг друга еще сильнее. Посмотри, отец и мать тоже любят, но ведь переносят все спокойно. Мы должны быть похожими на них, сильными и смелыми, чтобы подготовиться и стать членами Великого Братства. Знаешь, брат, мне кажется, что внезапный вызов матушки в Париж как-то связан с этим Братством, о котором мы столько говорили.

— Ты так думаешь, сестра?

— Я думаю, матушка обладает высочайшими достоинствами, гораздо большими, чем нам представляется. По-моему, ни один из нас не знает родителей до конца. Я думаю, они оба являются выдающимися членами Братства. Наверное, когда великий адепт Альварес был здесь, он обнаружил, что матушка очень продвинута, и теперь вызвал ее. Что бы ни случилось, брат, мы будем часто писать друг другу, ты станешь рассказывать мне все об отце, а я тебе — все о матери.

Затем мы вернулись к родителям в патио и музицировали до поздней ночи. Я и отец играли на скрипках, а сестра с матушкой — на арфе и флейте.

Хотя весть и оказалась неожиданной, промедлений не было, родители приняли все спокойно и рассудительно и были готовы к отъезду на следующий день. Мы все отправились поездом в Вера-Крус, где мать и сестра поднялись на борт «Альтаты», которая отплывала во Францию с заходом в Нью-Йорк. Отец все это время хорошо владел своими чувствами, но когда целовал на прощание своих любимых жену и дочь, я заметил слезы в его глазах и услышал сдавленный стон. Я обнимал матушку и сестру, пока провожающим не был отдан приказ покинуть пароход. Мы с отцом сошли в лодку, которая и доставила нас на берег.

Казалось, матушку при расставании окутывало удивительное спокойствие, без сомнения, придававшее отцу силы. Но оно не означало недостатка любви с ее стороны, а лишь великолепный контроль над всеми чувствами и эмоциями. Я и тогда понимал это, однако, только теперь, после многих лет тяжелого труда и испытаний сполна осознал все величие натуры моей матери. Только сейчас, когда мне стало известно все значение той разлуки, могу я оценить силу характера моего отца. Как ни велика была их любовь к своему дому, они пожертвовали счастливой жизнью ради труда на благо человечества.