Джон Биггинс - Австрийский моряк

Я решил, что они могут взять в плен нас, но я не позволю захватить подлодку, даже если для этого мне придётся уйти на дно вместе с ней. Поднимаясь на поверхность, я был почти готов к тому, что нас разнесут в клочья, но рядом никого не оказалось. Или почти никого — в двух милях западнее происходила ужасная неразбериха — ракеты, языки пламени, глубинные бомбы — но, похоже, конвой и его сопровождение прошли дальше, бросив нас - возможно, решив, что их атаковала третья подлодка. Мы поплелись вслед за ним на одном электромоторе, со скоростью примерно в три узла, намереваясь сдаться, но вскоре потеряли конвой из вида в бледном свете зари. Мы остались одни на борту тонущей субмарины, в пустынном море.

Я спустился вниз, чтобы открыть люк в водонепроницаемой переборке в машинное отделение и вывести машиненмайстера Легара и его людей на палубу, к остальным. Они стояли по колено в воде и сильно пострадали от дыма, но Легар взбодрился, как только его вывели его на свежий воздух и он, наконец, смог отдышаться.

— Не знаю, почему это произошло, герр командир. Вдруг - бац! — полетели все шланги на правом двигателе и хлынула вода. Но теперь самое худшее позади, мы заткнули дыры, запихав туда гамаки. Я думаю, трюмные насосы теперь справятся. Хотя я уж было решил, что все кончено.

После того как мы избавились от дыма и откачали машинное отделение, обнаружилось, что все это из-за левого винта. Разъеденная и растрескавшаяся от коррозии суррогатная бронза военного времени разлетелась на куски, как осколочная бомба, когда двигатели запустили на «полный вперед» и зазубренные куски металла прошили прочный корпус, словно шрапнель. В трюме машинного отделения мы нашли даже целую лопасть гребного винта. Уже одно это было достаточно паршиво, но мы еще не знали, что три элемента аккумуляторной батареи потеряли большую часть электролита из-за истрепавшихся резиновых уплотнителей и глубинной бомбы. Батареи были подключены параллельно для обычного движения под водой, но существовала вторая сеть, чтобы соединять их последовательно для коротких бросков на полной скорости. Из-за внезапной сильной нагрузки они взорвались, поскольку пластины расплавились.

Тем не менее, в нашем случае, когда ранним утром мы ползли сквозь легкий туман, это не помогло. Море вокруг было завалено мертвой рыбой и окрашено в желтый цвет остатками тротила. Затем, совершенно неожиданно, мы оказались в середине быстро распространяющегося нефтяного пятна. Море кипело под ним, как котел с каким-то жутким, вонючим супом: пузырьки воздуха, хлора, масла, крови и нечистот - все хлынуло на поверхность от уничтоженной U117 и ее экипажа, еще опускающихся ко дну, на две тысячи метров глубины. Мы с отвращением смотрели на изрыгаемые вверх обломки: щепки, куски белой пробковой изоляции, кожаную куртку, дверцу шкафчика с надписью готическим шрифтом «Vorderer PRESSLUFT» (передний пневмонасос), фотографию девочки с косичками.

Мне до сих пор снятся в кошмарах сердце и легкие, проплывающие мимо в грязной маслянистой пене - жалкие краткий некролог для несчастных, погибших при взрыве, когда развалился прочный корпус. Во всяком случае, не было времени ни оплакивать Дитриха и его команду, ни собирать обломки. Краткая запись в журнале отмечает их смерть: «29 августа 1918 г., 4:26 утра: немецкая подлодка U117 потоплена конвойным сопровождением ок. 32°46' и 28°17'. Большие пятна горючего, пузырьки воздуха и обломки. Выживших нет». Затем мы снова занялись собственным спасением.

Лодка могла ползти на одном дизеле, но она по-прежнему ужасно протекала и, конечно, была не в состоянии нырнуть в случае нападения. Кроме того, мы находились более чем в восьмистах милях от Дураццо и где-то в четырехстах милях от Бейрута, ближайшего крупного порта на турецкой территории. Нет, не оставалось никаких сомнений: нужно идти в сторону Александрии и сдаться первому кораблю противника, который встретится на пути. В помощь дизелю правого борта установили парус, и мы отправились в путь.

Но так же, как рядом никогда не оказывается полицейского, когда он нужен, наши попытки сдаться в течение следующих двух дней не увенчались успехом. В тот день мы встретили вооруженную яхту на расстоянии около пяти тысяч метров и махали белой скатертью добрых десять минут. На нас не обратили никакого внимания, яхта проплыла мимо. На следующее утро появился более перспективный кандидат: британский сторожевой «Фоксглов». Он приблизился на три тысячи метров и развернулся.