Павел Сочнев - Другие [litres самиздат]

Специально чему-то меня не учили, просто подавали пример и следили чтобы хорошо учился и не хулиганил. В результате основы отношений к миру и окружающим плотно уселась не только в голове, но и во всём мне. Может быть, потому что не противоречила генетической памяти? Один из знакомых, глядя на то как я мастерю из подручных материалов какую-то очередную приблуду, которая облегчит мне жизнь, с горечью сказал: «А мой отец ничему меня не учил». И мой тоже не учил! Он научил каким-то основам, а так, чтобы учить как что-то делать – этого не было. Основы, которые оказались полезными. Я наших детей учу так же – больше творчества, больше импровизации. Даже в кулинарии. При минимальном риске для себя и окружающих.

Что такое инфляция в советские времена мы не знали. Это было где-то далеко и никак не с нами. Когда она нас постигла, не огромные, но достаточно внушительные сбережения родителей обесценились. Потом государство сбережения проиндексировало и вернуло. Вместо двух машин, которые можно было купить когда то, вернули деньги на четыре булки хлеба. Я в очередной раз понял, что надеяться можно только на себя.

Папа умер в начале декабря 2001 года. Умер просто и быстро. Принёс из подвала уголь, лёг на кровать, а через пять минут его не стало. Ему было 73 года. 73 года нелёгкой и нескучной жизни. В Сибири мужики так и умирали – сделал всё по хозяйству, лёг на лавку и умер. Я не смог прилететь на его похороны. Перелёт стоил как полугодовой доход. А запасов у нас тогда не было. Нет и сейчас. Я живу так же, как и мои предки – здесь и сейчас. Совсем не думаю про завтра, но «в колодцы не плюю». Стараюсь не плевать.

Папу похоронили на кладбище, которое за бывшим огородом, нашего бывшего дома. За кладбищем – сопки. Я с папой в детстве несколько раз ходил весной за сопки за берёзовым соком. А перед кладбищем – море, залив Делангля. На море папа брал меня не всегда, но очень часто. Папа меня многому научил. Что-то досталось от далёких и очень далёких предков на генетическом уровне, чему-то научил он. Через несколько лет я перевёз маму с Сахалина к нам. А за три года до её смерти перевёз в пансионат. Наша жизнь изменилась. Дома сидеть не получается, а работать, не зная, что может с ней случится в течение дня я не мог. Т.е. мог, но каждый раз летел домой в ожидании беды.

Когда отвозил её в пансионат, во мне боролись душа и разум. Умом понимаю, что так будет лучше, спокойней, а душа разрывается. Мама умерла, немного не дожив до девяносто одного года. Для нашей страны, которая сейчас и которая была до того, как образовалась которая сейчас, это очень почтенный возраст. Мы знали, что это случится. Она, устав от болей и своей беспомощности, хотела этого и просила забрать к своему Коле, но всё равно это случилось внезапно.

Совсем слегла за две недели до смерти, а до этого двигалась как могла, читала газеты, смотрела телевизор. Ухаживать за собой старалась сама. И в попытках не обременять окружающих постоянно доставляла им беспокойство. Сама пыталась спуститься с лестницы, привязав к руке железные «ходунки». Терпела до утра, чтобы, идя в туалет не разбудить персонал пансионата. А ещё перевязывала металлические ходунки тряпочками, чтобы не скрипели и такие же тряпочки привязывала к ножкам, чтобы не стучали. В 2019 году она умерла. Я перевёз её прах на Сахалин и похоронил вместе с папой. Она так хотела. Во дворе увидел соседку, которая вешала бельё. Доставала его из папиной корзинки. Прошло 19 лет с папиной смерти, а его корзинками так и пользуются. Вероятно, и мочалки у кого-то остались. Потому что сделаны были на совесть и с душой.

А род продолжается, и я продолжаю двигаться/мигрировать. Всё надеюсь, что остановлюсь не из-за того, что дальнейшее движение будет невозможно, а потому что найду такое место, откуда не захочется уходить. Оно не должно быть абсолютно идеальным, но там должна быть возможность покоя, созерцания и редкого, нешумного общения. Общения ни о чём. Не решение проблем и обсуждение соседей, а обо всём и ни о чём конкретно. Можно обсуждать планы. Например, на очередное путешествие. Хотя нет. Я не умею обсуждать планы, я умею их строить. Такой же, как предки «к одному месту не приколоченный». Везде селюсь основательно, но не навсегда. Всегда готов к приключениям и путешествиям.

Спасибо вам родители, за то, что я есть. Спасибо вам предки, за то, что каждый из вас оставил потомство. Как это, оказывается, важно просто быть. Не обязательно богатым, успешным, знаменитым. Но обязательно не несчастным. Все мы видим один и тот же мир. И если не отвлекаться на мнение окружающих и создание соответствующего имиджа, то можно вдруг понять, что быть счастливым просто. Для этого нужно просто быть. Не ждать, что кто-то сделает вас счастливым и всегда помнить, что то, что с вами случается – это всегда ваш выбор. Я иногда устаю, иногда раздражаюсь, бывают даже периоды депрессии. Но какое же это счастье, перебирать своё настроение. Сегодня одно, завтра другое… Я жив. Я готов к приключениям и путешествиям. Я есть…