Клод Каэн - Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330

Не без основания считается, что мистицизм процветал в основном в Иране и, как следствие, избранный им язык был фарси. Вопрос о мистицизме в Малой Азии будет рассматриваться немного позднее. Однако и здесь он тоже не был исключением. В начале XIII века в Египте жил великий арабский мистик испанского происхождения Ибн Араби, чей престиж во всех мусульманских странах был огромен. Нет сомнения, что его влияние в сельджукской Малой Азии было весьма значительным. Возможно, это влияние еще немного усилилось в результате появления в Малой Азии пилигримов из Северной Африки, которых оказалось настолько много, что им дали право иметь собственную маленькую мечеть в Конье. Но более непосредственным образом это влияние распространилось благодаря путешествию самого Ибн Араби, побывавшего в Анатолии и дважды в Малатье (в 602 (1205) и в 613–615 (1216–1218) гг.), где он написал короткую работу, а в 612 (1215) году даже в Сивасе и Конье, где он имел беседу с Кей-Кавусом. Позже его ученик из Северной Африки Ариф ад-Дин Сулейман из Тлемсена прожил в «Руме» много лет, и было бы интересно узнать, что привело его туда. Но не только благодаря влиянию этого иностранца в Анатолии можно обнаружить учеников Ибн Араби. В «Руме» Ибн Араби был гостем объявившего себя его учеником шейха Мадж ад-Дина Исхака, снискавшего большую славу и ставшего отцом мальчика, которому было суждено стать учителем теологов-мистиков «Рума» – Садр ад-Дина Коневи (из Коньи) и навсегда остаться приверженцем верований своего отца. С другой стороны, почти ничего нельзя сказать о влиянии другого арабского мистика и современника Ибн Араби, Ибн Фарида. Известно только, что некий уроженец Ферганы, нашедший убежище в «Руме» и имевший связи с Садр ад-Дином, написал комментарий к его работам.

К тому же мистицизму, отразившемуся в его произведениях, написанных на арабском языке, можно отнести влияние Умара Сухраварди. Этот человек, больше известный как советник халифа ан-Насира, его посланник и в то же время один из теоретиков и поборников футуввы в слегка переделанном халифом виде, был помимо этого основателем ордена суфиев (мистиков), носившего его имя (сухравардия). Вначале он стал известен как посол халифа, когда приехал в Малую Азию на церемонию коронации Кей-Кубада и привез ему подтверждение легитимности его власти от своего господина. Невозможно сказать, как ему удалось завоевать то мощнейшее влияние, которым он пользовался там в дальнейшем. Особенно ярко это влияние демонстрирует тот факт, что его последователем был верный соратник Кей-Кубада Каратай, в то же самое время являвшийся учеником Сирадж ад-Дина аль-Урвави в области фикх (мусульманского права).

Можно еще добавить имена одного или двух врачей из арабских стран, приглашенных султанами, и отметить, что в «Руме» работал знаменитый ботаник Ибн Байтар. Все это должно быть сказано, однако это не исключает того факта, который четко проявился во время кампании Бейбарса 1277 года: люди, принадлежавшие к правящему классу «Рума», как правило, не знали арабского языка. Очевидно, что это уменьшало влияние или, по меньшей мере, прямое влияние всех вышеупомянутых арабов, ограничивая его достаточно узким кругом. С другой стороны, большинство этих людей, и даже значительная часть простых горожан, понимали фарси. Как следствие, работы, написанные на фарси, и та роль, которую играли иранцы, получили более широкое значение. До завоевания монголами не было ни одного исторического труда, посвященного мусульманской Малой Азии. Но когда в начале XIII века иранец Раванди закончил «Историю Сельджукидов Ирана и Ирака», которую смерть последнего представителя этой линии помешала посвятить ему, он перебрался к Кей-Хосрову I, добавив к исходному тексту несколько случайных фрагментов и панегириков в адрес своего патрона, милостью которого ему хотелось заручиться. В «Руме» эта работа, видимо, не получила большого признания, поскольку она не использовалась ни в одной более поздней написанной там исторической работе. Однако она доказывает, что в то время Сельджукиды «Рума» считали себя наследниками основной династии Сельджукидов. Вместе с тем известно, что немного позже беженец из Хорасана Ахмад ибн Махмуд аль-Туси аль-Кании написал для Кей-Кубада большое произведение «Сельджукнаме», к которому он добавил поэмы в честь Изз ад-Дина Кей-Кавуса II. Об этой работе ничего не известно, но она почти наверняка рассказывала только о восточных Сельджукидах, для чего автор мог использовать более ранние произведения. Иначе трудно было бы объяснить, почему в конце века Ибн Биби утверждал, что не смог найти никаких исторических документов о Сельджукидах Малой Азии, относящихся ко времени раньше конца XII века (да и тех, что относились к этому времени, было очень мало), а Аксарайи и анонимный автор «Сельджукнаме» оказались в той же ситуации. С другой стороны, интерес к восточным Сельджукидам не вызывает сомнений. Ясно, что произведения Низам аль-Мулька, великого визиря Сельджукидов XI века, читались и ценились и что, по меньшей мере в основном, люди с радостью принимали его доктрину. Известны также поэмы различных персидских поэтов. Нет необходимости напоминать читателю, что почти все султаны XIII века носили не тюркские имена, а такие имена из героической иранской мифологии, как Кей-Хосров, Кей-Кавус, Кей-Кубад, Кейферидун, Сиявуш и Фарамурз и другие.