Дмитрий Гаврилов - Олег Вещий – Орвар-Одд. Путь восхождения [litres]

Итак, Хравниста – это остров и хутор ближе к северо-западному побережью Норвегии, Вик – место в Ослофьорде, на юго-восточном побережье Норвегии, а Берурьодр (Berurjóðr) – «Поляна Медведицы», хутор, место на юго-западном побережье Норвегии.

Да, Орвар-Одд стал едва ли не самым знаменитым героем легенд – как германцев, так и их соседей – славян, проделав путь от сына бонда до викинга, а от викинга – до правителя, тонкого политика, дипломата и реформатора, основателя правящей династии. Но быть потомками варяжского короля Рюрика, короля по крови, оказалось в какой-то момент истории предпочтительнее, чем производить свой род от норвежского простолюдина.

Что это за исторический момент? Возможно, хотя и не факт, замена Олега/Одда на Рюрика впервые была произведена к 1070-м годам, и сделано это было из политических соображений по указанию Владимира Всеволодовича Мономаха, который по молодости лет «кое-что» подправил в своей родословной.

В 1074 году шли переговоры о его женитьбе на племяннице короля Дании Свена Эстридсена Гиде, а точнее, Гите, отцом которой был последний король саксов Гарольд II, погибший в битве при Гастингсе в 1066 году. После его смерти Гита в конце концов оказалась на попечении дяди.

На Руси родство передавалось по отцовской линии, и отдалённый потомок норвежского бонда Одда/Олега, сгинувшего 160 лет назад, плохо смотрелся бы даже спустя столько поколений предков рядом с женой, в чьих жилах текла кровь королей Англии и Дании.

Впрочем, как справедливо отметила Надежда Топчий, первая читательница данной книги и профессиональный переводчик с древнеисландского, «сам Свен Эстридсен, между прочим, именовал себя по матушке – Эстрид. Отец был ярлом (Ульв), а дедушка Ульва – непонятно кем, Торгильсом Длинноногим (то, что Торгильс мог бы быть потомком Стюрбьорна Сильного, версия поздняя). И молчание источников вкупе с матронимом ради престола намекают…». Даже если по датской линии не всё так гладко с королевской кровью, это, на наш взгляд, лишний повод Свену не подавать виду, что у него самого не совсем хорошо, и требовать хорошей родословной от жениха, тем более что с королевской честью по английской ветви всё в порядке.

Тут и пригодился ободритский властитель Рюрик, хорошо известный датчанам! Так Рюрик стал отцом Игоря, Олег/Одд же стал опекуном и воеводой, а лишних предшественников, не соответствовавших новой концепции, из истории просто вымарали.

Когда в 1113 году Владимир Мономах занял великокняжеский киевский престол, подчистка первоисточников масштабно продолжалась уже до самой его смерти в 1125 году.

Надо сказать, его усилия увенчались успехом, хотя сам Мономах этого уже не дождался. Внук Мономаха Ростислав Мстиславич называет своего сына в честь прародителя.

В «Бархатной книге» 1682 года («Родословии князей и бояр российских и литовских»), которая опирается на «Государев родословец» 1550-х годов, не сохранившийся до наших дней, можно обнаружить только трёх князей по имени Рюрик. Первый – это мифический основатель династии. Второй, из наиболее ранних, – это Рюрик II Ростиславич (примерно в 1138–1214), сын Ростислава I Мстиславича, внук Мстислава І Великого (1076–1132), правнук Владимира Мономаха (1053–1125), который в свою очередь был внуком Ярослава Мудрого и правнуком Владимира Святославича.

Наверное, уже Мстислав I, имевший благодаря матери второе имя Гарольд, полученное в честь деда-сакса, был уверен в том, что происходит от Рюрика.

«Третий» более или менее известный Рюрик Ростиславич (ум. 1092) – с 1084 года князь Перемышльский, сын Ростислава Владимировича (ок. 1038–1067), внук Владимира Ярославича, князя Новгородского (1020–1052), правнук Ярослава Мудрого.

Можно, конечно, вспомнить здесь, что и Ярослав Мудрый (978—1054) в 1018–1019 годах женился на дочери шведского короля Олафа Шётконунга Ингигерде, и значит, ему также пришлось бы предъявлять доказательства знатности своего рода.

Но на тот период с этим дела обстояли значительно проще, поскольку летописание как таковое только-только начиналось. Впрочем, устно выдать свою родословную до легендарного предка мог любой князь. А какой летописец посмеет опровергнуть слова повелителя, если тот вдруг сказал: «Рюриковичи мы»? Да ещё такого грозного, каким был Владимир Всеволодович Мономах.

Сознавая, что истина где-то рядом или посередине предшествующих интерпретаций сведений саги, соавторы объединили свои изыскания в разработке этой, альтернативной версии.