Дмитрий Гаврилов - Олег Вещий – Орвар-Одд. Путь восхождения [litres]

«Одного человека звали Грим по прозвищу Мохнатые Щёки. Его прозвали так, ибо он родился с заросшими щеками, причина же была в том, что Кетиль Лосось, отец Грима, и Хравнхильд дочь Бруни лежали в одной постели, как было написано ранее, а Бруни накрыл их шкурой, когда пригласил к себе множество финнов. Ночью Хравнхильд выглянула из-под шкуры и увидела щеку одного из этих финнов, а тот был весь заросший. И так как позднее у Грима оказалась подобная отметина, люди сочли, что он, наверное, был зачат именно в это время. Грим жил на Хравнисте. Он был богат и имел большую власть во всём Халогаланде и во многих других местах.Он был женат, и его жену звали Лофтэна. Она была дочерью херсира Харальда из Вика с востока.

Одним летом Грим собрался в поездку на восток в Вик после смерти своего тестя Харальда, потому что у того были там большие владения.

Узнав об этом, Лофтэна попросилась ехать с ним, но Грим сказал, что это невозможно:

– Ведь ты ожидаешь ребёнка.

– Мне ничего бы не хотелось более, – сказала она, – чем поехать.

Грим очень её любил и уступил ей. Она была очень красивой и во всём превосходила прочих женщин Норвегии. Их путешествие было пышно обставлено.

Грим поплыл на двух кораблях с Хравнисты на восток в Вик. Когда они подошли к местности, которая называется Берурьодр, Лофтэна сказала, что хотела бы спустить паруса, потому что почувствовала схватки. Так и сделали, и корабли пристали к берегу. Там жил человек по имени Ингьяльд. Он был женат, и у него с женой был сын, которого звали Асмундом, юный годами и красивый на вид.

Когда они сошли на берег, то послали к хутору людей сказать Ингьяльду, что здесь остановились Грим и его жена. Тогда Ингьяльд велел запрячь повозку, сам отправился им навстречу и предложил гостеприимство всем нуждающимся. Они приняли приглашение и поехали на хутор Ингьяльда. Затем Лофтэну провели в женский дом, а Грима – в жилое помещение и посадили его на почётное место, и Ингьяльд ни в чём не отказывал Гриму и его людям. А Лофтэне становилось всё хуже, пока она не разрешилась мальчиком, и женщины приняли его и говорили, что никогда не видели такого красивого ребёнка.

Лофтэна взглянула на мальчика и сказала:

– Отнесите его к отцу. Он даст ребёнку имя, – и так было сделано.

Мальчик был омыт водой и назван Оддом. Там Грим пробыл три ночи. Тогда Лофтэна сказала, что может продолжать путешествие, и Грим сообщил Ингьяльду, что собрался уезжать.

– Мне хотелось бы, – сказал Ингьяльд, – получить от вас некоторое вознаграждение.

– Это заслуженно, – ответил Грим. – Выбирай сам себе награду, потому что у меня нет недостатка в деньгах.

– Хватает у меня денег, – сказал Ингьяльд.

– Тогда выбери другое, – предложил Грим.

– Я прошу воспитать твоего ребёнка, – попросил Ингьяльд.

– Я не знаю, – сказал Грим, – что об этом думает Лофтэна.

Но она ответила:

– Я бы согласилась, ведь это хорошее предложение.

Тогда их проводили к своим кораблям, а Одд остался на Берурьодре. Они продолжили своё путешествие, пока не пришли на восток в Вик, и пробыли там столько времени, сколько посчитали нужным. Потом они собрались оттуда прочь, и им дул попутный ветер, пока они не подошли к Берурьодру. Тогда Грим велел спустить паруса.

– Почему бы нам не продолжить наше плавание? – спросила Лофтэна.

– Я полагал, – сказал Грим, – что ты, наверное, захочешь увидеть своего сына.

– Я видела его, – ответила она, – когда мы расстались, и мне кажется, что он будет не очень ласков к нам, людям с Хравнисты. Поплывём своим путём, – сказала она.

Они с Гримом вернулись домой на Хравнисту и остались на своём хуторе, а Одд и Асмунд выросли на Берурьодре. Одд овладел всеми искусствами, которые было положено знать мужчинам…» («Сага об Одде Стреле», пер. Т. Ермолаева; http: //norroen.info/src/forn/ketilh/ru.html)

Кстати, что это могли быть за искусства? Из самой саги по ходу развития сюжета следует, что Одд обучился искусству борьбы и владению разным оружием, включая стрельбу из лука. Он превосходно плавал, ездил верхом, знал толк в играх, слагал висы, в перерывах между занятиями обучаемые юноши беседовали с более опытными мужчинами и постигали иные наречия, что помогало объясняться с иноплеменниками. К числу таких искусств, пригодных для мужчин, если судить по текстам прочих саг, могло относиться чтение рун, игра на струнных музыкальных инструментах, ходьба на лыжах, гребля и даже навыки ювелирного дела (Глазырина, 1996, с. 94).