Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

Шутка означала примирение, но память о драке на разрушенной ферме была слишком болезненной, и Шарп огрызнулся:

— Я снял тебя с чертовски острого крюка, стрелок Харпер. Это вовсе не означает, что ты можешь молоть все, что придет в твою дурную голову. Надевай кивер и принимайся за дело.

Шарп развернулся и зашагал прочь, готовый мгновенно кинуться назад, если раздастся хоть один оскорбительный звук. У Харпера хватило ума промолчать. Лишь ветер свистел в ветвях деревьев и раздувал костер, унося искры высоко в небо.

Шарп приблизился к огню, надеясь высушить промокшую одежду. Ему показалось, что он опять поступил неправильно; шутку следовало принять. Ирландец хотел помириться, а он вновь закусил удила от гордыни.

— Вам надо поспать, сэр. — Пламя осветило сержанта Уильямса. — Я присмотрю за ребятами.

— Мне не уснуть.

— Понимаю. Как подумаешь о мертвых крошках, так сон и проходит.

— Да.

— Ублюдки, — сказал Уильямс. — Там была одна моложе, чем моя Мэри.

— А сколько твоей?

— Пять лет, сэр. Хорошенькая. Не в отца.

Шарп улыбнулся:

— Твоя жена не поехала за тобой в Испанию?

— Нет, сэр. Работает в пекарне у своего папаши. Не сильно он радовался, когда она вышла за солдата. Да и когда они рады?

— Это точно.

Сержант потянулся.

— Зато будет что рассказать, когда вернусь в Спайталфилдз. — Он помолчал, очевидно вспоминая дом. — Веселенькие истории.

— Например?

— Ну, например, как эти ублюдки забрались в такую глушь, чтобы пополнить запасы. Так ведь сказал майор?

— Да.

Французы добывали пропитание грабежами и воровством, но Уильямс, как и Шарп, не мог поверить, чтобы драгуны забрались в такую дыру, в то время как в долинах было полно соблазнительных местечек.

— Кстати, это они атаковали нас на дороге, — сказал Шарп.

В некотором смысле это сыграло на руку стрелкам, ибо французы, взявшие в качестве трофеев немало английских ружей, не смогли толком воспользоваться незнакомым оружием.

Сержант Уильямс кивнул:

— Сволочь в красной накидке, правильно?

— Да. И тип в черном.

— По-моему, им нужен ящик, который тащат с собой испанцы. — Уильямс понизил голос, словно его мог услышать кто-то из касадорцев: — В таких сундуках обычно возят бриллианты, верно? Думаю, здесь может оказаться королевское золотишко.

— Майор Вивар сказал, что в нем бумаги.

— Бумаги! — насмешливо повторил сержант Уильямс.

— Нас это не касается, — сказал Шарп. — Любопытство — опасная болезнь. Советую никого не расспрашивать. Майор не любит, когда лезут не в свои дела.

— Слушаюсь, сэр, — протянул Уильямс, разочарованный равнодушием лейтенанта.

Но Шарп лишь маскировал собственное недоверие. Спустя несколько минут после ничего не значащего разговора он пожелал сержанту спокойной ночи и медленно пошел в сторону церкви. Он усвоил эту бесшумную походку еще с детства, в лондонских трущобах, где, чтобы выжить, ребенок должен был воровать. Обойдя вокруг церкви, он замер у дверей. Кроме потрескивания костра и шума ветра, не доносилось ни звука. Шарп продолжал вслушиваться, надеясь уловить хоть единое колебание воздуха внутри каменного здания. Ничего. Он чувствовал запах обвалившихся и сгоревших бревен внутри церкви, но людей там не было. Ближайшие испанцы спали, завернувшись в плащи, в тридцати шагах от церкви.

Двери были распахнуты. Шарп скользнул внутрь и снова замер.

Святое место заливал лунный свет. Стены почернели от копоти, но люди Вивара уже расчистили от обгоревших бревен ведущие к алтарю ступеньки. На самой последней, черный, как стены церкви, стоял сундук.

Шарп ждал. Он оглядел всю церковь, стараясь уловить малейшее движение. Все было спокойно. В южной стене имелось небольшое черное окошко, единственное во всем здании. Через него ничего не было видно, и Шарп предположил, что оно выходит в чулан или глубокую нишу.

Лейтенант прошел между сгоревшими бревнами. Некоторые еще тлели. Один раз отставшая подошва зацепилась за головешку, но это был единственный звук, который он произвел.

Приблизившись к ступенькам алтаря, Шарп опустился на корточки. На крышке сундука лежали свернутые агатовые четки, в лунном свете сияло крошечное распятие. Там, внутри, хранится то, что привело в эту замерзшую глушь французских солдат. Вивар утверждал, что это бумаги, но даже самый религиозный человек не станет охранять бумаги при помощи распятия.

Сундук был обшит промасленным чехлом. Во время боя в него попали две пули. Шарп просунул пальцы в пробитую ткань, нащупал застрявшие пули и гладкую поверхность дерева. Он прощупывал форму и положение засовов и замков под чехлом. Замки были старинные, такие за несколько секунд можно открыть штифтом от ружья.