Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

— Стрелки воевали отлично, — повторил Шарп. — Передайте им это.

— Сэр? — неуверенно произнес Уильямс. — Мне кажется, будет лучше, если вы сами им это скажете.

— Я? — Шарп резко повернулся к сержанту.

— Они старались ради вас, сэр.

Шарп молчал, и Уильямс смутился еще больше:

— Мы все старались. И надеялись, что вы…

— Что я? — Вопрос прозвучал грубо, и Шарп это почувствовал. — Извините.

— Мы надеялись, что вы отпустите Харпса, сэр. Ребята его любят, а в армии всегда прощали провинившихся, если его товарищи хорошо сражались.

Злость на Харпера была слишком велика, чтобы немедленно удовлетворить просьбу.

— Я сам поблагодарю стрелков, сержант, — сказал Шарп и, помолчав, добавил: — Насчет Харпера я подумаю.

— Хорошо, сэр. — В голосе сержанта Уильямса звучала благодарность. Лейтенант впервые говорил с ним по-человечески.

Шарп тоже это почувствовал и растерялся. Он нервничал, командуя стрелками, боялся их неповиновения и не сознавал, что и они, в свою очередь, его боятся. Шарп знал, что он суровый человек; в то же время он всегда считал себя разумным и рассудительным. Взглянув на себя глазами Уильямса, он вдруг увидел весьма неприглядный образ: задиристый тип, унижающий собственных подчиненных. Именно таких офицеров он ненавидел больше всего в бытность свою солдатом. На лейтенанта нахлынуло ощущение вины за проступки, которые он совершил по отношению к стрелкам. Захотелось все исправить, но гордость не позволяла ему извиниться, и Шарп смущенно признался:

— Я не был уверен, что они полезут за мной на склон.

От изумления Уильямс закашлялся, после чего понимающе кивнул:

— Эти полезут, сэр. Здесь цвет батальона.

— Цвет? — Шарп не мог скрыть удивления.

— Пройдохи, понятное дело, — улыбнулся Уильямс. — Я к ним не отношусь. Я никогда не любил драться. Всегда надеялся, что сумею прожить чем-нибудь другим. — Сержант рассмеялся и добавил с восхищением: — Наши парни, сэр, настоящие дьяволы. Если подумать, в этом есть резон. Я наблюдал за стрелками, когда лягушатники атаковали мост. Так вот, некоторые были готовы сразу сдаться. Только не наши, сэр. Наши думали, как прорваться с боем. Вам достались крутые парни. За исключением меня. Мне просто везет. А этим только дай подраться, и они пойдут за вами куда угодно.

— Они пошли и за тобой, — сказал Шарп. — Я видел тебя на горе. Ты хорошо сражался.

Уильямс потрогал нашивки на правом рукаве:

— Мне было бы стыдно за мое звание, сэр, если бы я этого не сделал. На самом деле все зависело от вас. Штурмовать склон было чертовски опасно. Но как все получилось!

Шарп пожал плечами, хотя в глубине души был польщен. Он нуждался в одобрении. Может, он и не родился офицером, но, Бог свидетель, он родился солдатом. Сын шлюхи, лишенный Господа, и Господом проклятый солдат!

В деревне нашлись штыковые и совковые лопаты. В устье ущелья выкопали могилы для убитых французов.

Вивар и Шарп подошли к выдолбленным в мерзлой земле неглубоким ямам. Испанец остановился возле погибшего в кавалерийской атаке драгуна. Одежды на убитом уже не было. Тело драгуна побелело, как снег, зато обрамленное косицами лицо стало коричневым от солнца и ветра.

— Как вы называете эти хвостики? — неожиданно спросил Вивар.

— Косицы.

— Это их отличительный знак, — мрачно произнес испанец. — Принадлежность к элите.

— Как розмарин на шапках ваших солдат?

— Нет, ничего общего! — Майор ответил так резко, что несколько минут офицеры молча смотрели на мертвого врага.

Почувствовав неловкость, Шарп нарушил молчание:

— Никогда бы не поверил, что пешие кавалеристы могут остановить конную атаку.

Похвала пришлась майору по душе.

— Я бы тоже никогда не поверил, что пехота сможет взять этот склон. Это было глупо с вашей стороны, очень глупо и гораздо смелее, чем я мог вообще предположить. Я вам благодарен.

Как всегда растерявшись от похвалы, Шарп пожал плечами:

— Это все стрелки.

— Полагаю, они стремились отличиться в ваших глазах, — сказал Вивар, стараясь ободрить Шарпа. Видя, что англичанин молчит, майор выразительно добавил: — Солдаты всегда проявляют чудеса, когда знают, чего от них ждут. Сегодня вы показали, чего вы от них хотите, и они принесли победу.

Шарп пробормотал что-то насчет везения. Вивар пропустил его слова мимо ушей.

— Они шли за вами, лейтенант, потому что знали, чего вы от них ждете. Солдаты всегда должны знать, чего хочет офицер. Я установил для касадорцев три правила. Нельзя воровать, кроме тех случаев, когда не своровать — значит погибнуть; о лошадях заботиться прежде, чем о себе; и драться, как герои. Все. Три правила! Поставьте перед людьми твердые условия, и они пойдут за вами куда угодно.