Джеймс Лонго - Гитлер и Габсбурги. Месть фюрера правящему дому Австрии [litres с оптимизированной обложкой]

За неделю до Рождества 1909 г. Франц-Фердинанд отметил свой сорок шестой день рождения. Здоровье его было как никогда хорошо. В раннем детстве, отрочестве, молодости он был хилым, тощим, на грани туберкулеза. А теперь, впервые в жизни, у него был цветущий, можно сказать, полноватый вид, и в Конопиште его окружала любимая семья. К великому неудовольствию недругов при дворе и за его пределами, этот брак сделал Франца-Фердинанда чем-то вроде второго Лазаря, человеком, восставшим из мертвых. После многих лет презрения, косых взглядов, злобных шепотков его жену все-таки приняли в европейских столицах. Эрцгерцог только молился, чтобы это помогло ей приобрести уважение и почет в Вене.

А еще он полагал, что наконец нашел себе союзника в террариуме габсбургского двора; им оказался Карл – его племянник и политический наследник [187] Hohenberg, Princess Sophie de Potesta (принцесса София Гогенберг де Потеста). . Франц-Фердинанд крестил новорожденного Карла, а по кончине Отто, своего беспутного брата, стал и законным опекуном мальчика. Они очень любили общество друг друга, ездили на охоту, уважали чужое мнение, любили своих жен, жили в очень счастливых браках, что было необычайной редкостью в семействе Габсбургов. И наконец, у них были схожие политические воззрения на будущее империи.

Рождество 1909 г. пришло и ушло, а Франц-Фердинанд был настолько же счастлив, насколько жалок был Адольф Гитлер. Эрцгерцог Габсбург, ненавистный Гитлеру больше, чем все остальные, отмечал праздник в кругу своей семьи, на лоне чешской природы, вдали от Праги. Голодный, бездомный Гитлер, отверженный Веной, пребывал в низшей точке своей жизни.

А казалось, Рождества хуже, чем два года назад, просто быть не могло. Тогда у крохотной елки он смотрел, как медленно, мучительно умирала от рака его мать [188] Bloch . . Клара Гитлер всегда была на его стороне, безоговорочно в него верила и оставалась ему верна. Ее кровать переставили в кухню, самое теплое из всех трех маленьких помещений их квартиры. Украшенная рождественская ель не оживляла печальной картины. Клару похоронили рядом с ее покойным мужем. Канун Рождества Гитлер одиноко провел у свежей могилы, на католическом кладбище неподалеку от Линца [189] Ibid. .

Вторую годовщину смерти матери Гитлер встречал в венской ночлежке, среди вида, звуков и запахов падших людей. Иногда только чтение помогало ему забыть гнетущие мысли о своих несбывшихся мечтах. Немецкие писатели Гёте и Шиллер приносили успокоение, но снова и снова он возвращался к тому, кого ставил гораздо выше – к Уильяму Шекспиру [190] Delaforce , 214–215. . Немецкие переводы его пьес стали настольной книгой Гитлера, «Венецианский купец» – любимейшей из них, а Шейлок – любимым злодеем [191] Ryback, Timothy W . Hitler’s Private Library: The Books that Shaped his Life, xi, xii, xiii, Vintage Books, London, 2010. .

Зимой 1909 г., когда он убирал снег перед отелем «Империал», чтобы Габсбурги могли пройти в него, когда Рождество он встречал одиноким и никому не известным, в переполненной венской ночлежке, когда звезда Франца-Фердинанда стремительно восходила, а его, наоборот, стремительно падала, возможно, ему вспоминались первые строки шекспировского «Ричарда III» [192] «Итак, преобразило солнце Йорка / В благое лето зиму наших смут» (пер. Михаила Донского); «Здесь нынче солнце Йорка злую зиму / В ликующее лето превратило» (пер. Анны Радловой). . То была зима его тревоги.

Францу-Фердинанду нужно было время. Наследник Габсбургов имел состояние, здоровье и любимую семью, но, чтобы воплотить все свои мечты в жизнь, ему нужно было время. Он опасался, что растущий вал национализма уничтожит и империю, и мир в Европе [193] Hohenberg, Prince Gerhard (принц Герхард Гогенберг). . А еще, чтобы неуемные этнические группы не истребили друг друга, ему нужны были идеи и единомышленники [194] Ibid. . В 1909 г. в Румынии он встречался с представителями этнических меньшинств империи, среди которых был и Аурел Поповичи, высланный из Венгрии. В неоднозначной книге «Соединенные Штаты Великой Австрии» он предложил концепцию федерализации Габсбургской империи путем ее раздела на шестнадцать равноправных автономных образований (штатов). В Венгрии его заклеймили как предателя, но эрцгерцог пригласил на работу во дворце Бельведер. Книга Поповичи стала там настольной [195] Pauli , 215. .