Кэтрин Арнольд - Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней

«Мое сердце спокойно, – писал Ганди своему сыну Харилалу, который все еще пытался примириться со смертью жены и маленького сына. – И поэтому я не нахожу этот путь трудным» [12]. Однако врачи Ганди были настойчивы в своих попытках сохранить ему жизнь, как и его сторонники. «Жизнь господина Ганди принадлежит не ему – она принадлежит Индии», – провозглашал еженедельный журнал Praja Bandhu [13].

В конце концов Ганди уговорили пить козье молоко. Это было нарушением его религиозных убеждений, но он выздоровел и даже рекомендовал такое лечение другим: «Даже после того, как мы почувствуем, что выздоровели, нужно продолжать поддерживать постельный режим и есть только легкоусвояемую жидкую пищу. Уже на третий день после того, как лихорадка спала, многие люди возобновляют свою работу и возвращаются к обычной пище. В результате возникает рецидив, причем довольно часто со смертельным исходом» [14].

Ганди выжил, но вся страна была поражена «национальным бедствием», по словам санитарного комиссара правительства Индии [15]. Что типично для испанского гриппа, болезнь была особенно смертельной среди возрастной группы от десяти до сорока лет, и женщин скончалось больше, чем мужчин. В общей сложности около 17 миллионов человек умерли от испанского гриппа в период с июня по декабрь 1918 года. Бомбей ужасно пострадал. С 10 сентября по 10 ноября 1918 года общее число умерших составило 20 258 человек [16]. Это усугублялось отсутствием юго-западного муссона и, как следствие – неурожаем. В результате Бомбею пришлось справляться с наплывом мигрантов из районов, страдающих от «нехватки и дороговизны продовольствия». В Ахмадабаде умерли 3527 человек, причем самая высокая смертность была среди низших каст, которые были «бедными и обездоленными» [17].

Лакх – число, широко используемое в индийский системе исчисления. Равняется сотне тысяч.

Санитарный комиссар Бомбея, придерживаясь фаталистической позиции, что грипп нельзя остановить мерами общественного здравоохранения, тем не менее рекомендовал спать на открытом воздухе, вдали от плохо проветриваемых домов и использовать дезинфицирующие средства. The Times of India советовала читателям полоскать горло перманганатом калия и обращаться в больницу при пневмонии [18].

Когда в больницах закончились свободные койки, школы были реквизированы для размещения больных. Среди местных жителей было общее мнение, что правительство могло бы сделать больше и что большинство чиновников остались в горах, бросив население на произвол судьбы. Нехватка продовольствия, голод и плохое водоснабжение едва ли улучшали ситуацию, и колониальную администрацию критиковали за ее бездействие, позволившее «шестидесяти лакхам людей умереть от гриппа без помощи, как крысам» [19]. В Калькутте сцены были столь же мрачными. The Associated Press сообщила, что река Хугли была «переполнена телами», а «улицы и переулки индийских городов усеяны мертвецами. Больницы настолько забиты, что невозможно убрать мертвых, чтобы освободить место для умирающих. Горящие гхаты и могильники буквально завалены трупами» [20].

В Британии сэр Хьюберт Пэрри, наиболее известный своими церковными хоровыми сочинениями по поэме Уильяма Блейка «Иерусалим», стал жертвой испанского гриппа 17 октября 1918 года. Из-за его творческой значимости Пэрри был похоронен в Соборе Святого Павла в Лондоне.

Пережить своего сына уже было не редкостью, это было наследие войны, которая унесла жизни многих молодых людей. Но сэр Артур Конан Дойл, создатель Шерлока Холмса, пережил особенно тяжелую утрату. Когда его сын Кингсли был ранен в битве на Сомме в 1916 году, казалось, что он выживет, как только оправится от ран. Но жестокий испанский грипп поразил Кингсли в его ослабленном состоянии, и он умер 28 октября 1918 года. Очарованный спиритизмом, сэр Артур обратился к этой популярной новой системе верований, чтобы осмыслить свою сокрушительную потерю.

Тем временем «испанка» продолжала собирать свою кровавую жатву, убивая как знаменитых, так и неизвестных. Медсестра Вера Бриттен, теперь уже вернувшаяся в Лондон, изо всех сил старалась во время свирепой эпидемии справиться со своими изнурительными обязанностями. В Ноттингеме 23 октября 1918 года молодая Кэтрин Уэйд Далтон обвенчалась в церкви Святой Марии в районе Лэйс-Маркет. Всего через неделю новобрачная вернулась в Сент-Мэри на собственные похороны, став жертвой испанского гриппа. Убитый горем муж и семья Кэтрин установили в церкви витраж в качестве мемориала [21]. В том же городе бассейн Виктория-Бат был осушен и превращен во временный морг, когда у местного совета больше не было места для хранения мертвых [22]. К концу недели, закончившейся 16 ноября 1918 года, в Ноттингеме было зафиксировано самое большое число умерших по стране – 60 000 человек [23].