Кэтрин Арнольд - Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней

Испанский грипп оказался еще более разрушительным, когда он поразил алмазные месторождения Кимберли, куда его принесли железнодорожные пассажиры из Кейптауна. Кимберли был магнитом для болезней из-за плохих санитарных условий, убогого жилья и слишком большой скученности людей, и испанский грипп процветал в переполненных тюрьмах, военных лагерях, черных кварталах корпорации De Beers. Как сказал генеральный директор компании De Beers на комиссии по эпидемии гриппа, созданной впоследствии: «Учитывая условия, существовавшие до эпидемии, неудивительно, что, когда она началась, все способствовало ее распространению» [45].

Поначалу врачи и государственные чиновники считали вспышку «пустяковой» и говорили, что «не о чем беспокоиться, если будут приняты обычные профилактические меры» [46]. По мере распространения болезни по Кимберли стали очевидны характерные симптомы испанского гриппа. Помимо «потрескиваний в легких, кровавых отхаркиваний, обильных отложений на языке, красновато-фиолетового цвета кожи, кровотечения из носа или рта» [47], диареи и рвоты, у больных был характерный запах, «похожий на очень затхлую солому, незабываемый запах гриппа 1918 года, – вспоминал один из выживших, – такой острый, что он с силой ударял в нос» [48]. Многие врачи пришли к выводу, что это вовсе не грипп, а нечто гораздо более зловещее. Один врач в Кимберли решил, что перед ним новый вид пневмонии. Он «видел случаи с гангреной ног и пальцев, – сказал он эпидемиологической комиссии по гриппу, – и ни у кого не развивалась гангрена при гриппе или обычной пневмонии» [49]. Другие мнения экспертов перекликались с предыдущими теориями о том, что причиной разрушительной эпидемии может быть чума. Доктор Александр Эдингтон, выдающийся бактериолог, возглавлявший госпиталь Грея в Питермарицбурге, утверждал, что возбудитель был связан с чумой. А доктор У. Первис Битти заявил в The Cape Times, что эпидемия на самом деле была легочной чумой и что он уведомил об этом власти.

Общественность приняла теорию чумы. «Во имя всего святого, когда же вы перестанете болтать о „гриппе“? – спросил раздраженный читатель The Star. – Грипп не делает труп черным, но легочная чума делает» [50]. Многие африканцы соглашались с этим диагнозом, в то время как многие христиане не могли избавиться от библейских описаний чумы, они рассматривали эпидемию как форму божественного наказания за безнравственность. Президент Южной Африки генерал Луис Бота даже заявил, что эпидемия была наказанием за отсутствие единства между англичанами и африканцами. «Это один из способов, которым Бог хочет отрезвить нас, очистить от недоразумений, направить на путь большей любви, терпимости, сотрудничества и подлинно единого национального существования в вопросах духовных и политических» [51]. Сам Бота стал жертвой испанского гриппа в следующем году и умер 27 августа 1919 года.

Другие теории относительно этиологии заболевания были похожи на те, что распространялись в Европе и Соединенных Штатах. The Cape Times утверждала, что «испанский грипп может быть напрямую связан с применением отравляющих газов немцами» [52], в то время как другие разделяли широко распространенное мнение, что испанский грипп возник из-за десятков гниющих тел, оставленных разлагаться на полях сражений. Эта теория была широко распространенной, и даже в отдаленных частях Маникаленда, Южной Родезии, местные жители нганги, или знахари, были убеждены, что «так много белых людей было убито в Великой войне, что кровь мертвых вызвала эту великую болезнь» [53]. «Испанка» получила новое имя в Южной Африке.

Африканцы называли эту болезнь долгоживущей, отражая мнение, что она была вовсе не гриппом, а разновидностью чумы. Среди чернокожего населения названия испанского гриппа включали mbethalala и driedagsiekte, или «то, что поражает» и «то, что поражает вас и отправляет вас спать» [54]. В одном районе, где первыми жертвами стали африканские аборигены, болезнь была названа kaffersiekte, или «болезнью черного человека», в то время как в другом, где белые умирали первыми, черные африканцы окрестили болезнь «болезнью белого человека» [55]. Но как бы они ни называли ее, смысл был ясен. Это был не обычный грипп, и он наводил ужас на весь Союз. Ходили страшные истории о том, что жертвы впадали в коматозное состояние, неотличимое от смерти, а «трупы» оживали по дороге на кладбище [56]. Тела чернели и разлагались в течение нескольких часов, а таинственная болезнь убивала также птиц, свиней и бабуинов [57]. Говорили, что эта «чума» была принесена темным дождем, и мясо, подвергшееся воздействию атмосферы, почернело [58].