Кэтрин Арнольд - Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней

Уэлч, вместе с Воаном и Коулом, немедленно сообщил генералу Маккейну, что в Кэмп-Девенсе необходимо ввести карантин, чтобы больше никакие войска не прибывали и не покидали лагерь. Кроме того, необходимо как можно скорее привлечь к работе еще больше медицинских работников. Но Маккейн, которому предстояло выиграть войну, «вынужден был медлить и уклоняться от введения этих мер и игнорировать даже минимальные предложения, которые они делали» [47].

Уэлчу оставалось только озвучить тревогу врачей и бессилие медицинской науки перед лицом этого натиска. Уэлч не побоялся выразить словами свои глубочайшие опасения: «Это, должно быть, какая-то новая инфекция», – сказал он, а затем использовал одно из немногих слов в медицинском лексиконе, которое все еще имеет ауру суеверного ужаса, – «чума» [48].

Поскольку испанский грипп беспрепятственно распространился по Соединенным Штатам и Европе, некоторые патриоты утверждали, что он на самом деле является формой биологической войны, естественным преемником иприта, используемого на фронте. Было высказано опасение, что виноваты в этом немцы, создавшие отравляющий газ, который был выпущен подводными лодками на побережье Соединенных Штатов. Когда тысячи бостонцев заболели, слухи распространились так же быстро, как и новости об «испанке». Отбросив научные ограничения медицинской профессии, одна теория заговора утверждала, что немецкие шпионы намеренно засеяли Бостонскую гавань микробами, вызывающими грипп. Семнадцатого сентября 1918 года подполковник Филип Доан, глава отдела здравоохранения и санитарии корпорации аварийного флота, высказал мнение, что эпидемию начали немцы, высаженные на берег с подводных лодок [49]. «Одному из этих немецких агентов было бы очень легко выпустить гриппозные микробы в театре или в каком-нибудь другом месте, где собралось бы большое количество людей. Немцы начали эпидемии в Европе, и нет никаких причин, почему они должны быть особенно нежными с Америкой» [50]. Еще один дикий слух гласил, что аспирин марки Bayer был пропитан микробами, потому что патент компании изначально был немецким. Какими бы нелепыми ни были эти утверждения, Служба общественного здравоохранения должна была провести расследование. Говорили, что немецкие шпионы проникли в Армейский медицинский корпус и распространили испанский грипп с помощью подкожных инъекций и что шпионы были обнаружены и расстреляны [51]. Это произошло, несмотря на отрицания бригадного генерала Чарльза Ришара, главного военного хирурга, который заявил, что «в Соединенных Штатах в лагерях не было казнено ни одного медицинского офицера, ни медсестры, ни кого-либо еще» [52].

Несмотря на это, некоторые американцы продолжали обвинять немцев в испанском гриппе, и один заявил: «Пусть проклятие будет названо немецкой чумой. Пусть каждый ребенок научится связывать слово „проклятый“ со словом „немецкий“ не в духе ненависти, но в духе презрения, порожденного действиями Германии» [53].

Хотя не было найдено никаких конкретных доказательств, подтверждающих эти теории, такие историки, как Альфред Кросби, предложили более правдоподобное объяснение, а именно, что испанский грипп появился непосредственно из-за самой войны, антропогенной катастрофы, созданной смертельной комбинацией ядовитого газа и разлагающихся трупов, оставшихся на нейтральной территории.

«Где бы ни встретились армии в Европе, человек создавал химические и биологические выгребные ямы, в которых могла зародиться любая болезнь. Никогда еще не расходовалось столько взрывчатки, никогда еще столько людей не жило в такой грязи так долго, никогда еще столько трупов не оставляли гнить на земле, и никогда еще ничего столь дьявольского, как иприт, не выбрасывалось в атмосферу в больших количествах» [54].

Реакция Виктора Воана на эпидемию в Кэмп-Девенсе была пугающей. «Если эпидемия продолжит распространяться в геометрической прогрессии, цивилизация может легко исчезнуть с лица земли» [55], – опасался он.

Это был стишок, который пели третьеклассницы, прыгая через скакалку в классе мисс Сайкс в Дорчестере, Бостон. «Для нашей уверенности в бессмертии грипп не представлял никакой угрозы, это был еще один инцидент в разгар войны», – вспоминала Фрэнсис Рассел, которой было всего семь лет, когда испанский грипп поразил Массачусетс. Подобно детям из стихотворения Томаса Грея, маленькие жертвы играли, не обращая внимания на свою неминуемую гибель [1].