Энтони Хоуп - Пленник Зенды. Месть Руперта [сборник]

– Господи, это же Бауэр! – крикнул Берненштейн.

В следующий момент он уже был у деревьев. Убийца выстрелил снова, но промахнулся. Мы видели, как сабля блеснула над головой лейтенанта и со свистом опустилась на голову Бауэра, который рухнул наземь, как бревно, с раздробленным черепом. Королева упала на руки Ришенхайма. Я побежал вперед и опустился на колени рядом с мистером Рассендилом. Увидев меня, он отпустил Запта и прислонился ко мне, склонив голову на мою грудь и шевеля губами, но, казалось, не мог говорить. Выстрелив Рудольфу в спину, Бауэр отомстил за любимого хозяина и отправился следом за ним.

Дворец внезапно ожил. Ставни и окна открывались одни за другими. Наша группа была четко видна в лунном свете. Вскоре послышался быстрый топот ног, и нас окружили офицеры и слуги. Берненштейн стоял рядом со мной, опираясь на свою саблю. Запт молчал – его лицо было искажено ужасом и горем. Глаза Рудольфа были закрыты.

– Какой-то человек стрелял в короля, – невразумительно пояснил я.

Рядом я увидел Джеймса – слугу мистера Рассендилла.

– Я послал за врачами, ваша милость, – сказал он. – Давайте внесем его внутрь.

Джеймс, Запт и я подняли Рудольфа и понесли его через гравиевую площадку в маленькую гостиную. Мы прошли мимо королевы. Она опиралась на плечо Ришенхайма и держала за руку мою жену. Позади я услышал голос Берненштейна: «Подберите этого парня и унесите его с глаз долой». Потом он вошел в комнату, отогнав толпу. Следом появилась королева, которую все еще поддерживал Ришенхайм.

– Рудольф! Рудольф! – тихо шептала она.

Он открыл глаза и улыбнулся. Королева опустилась на колени и поцеловала его руку.

– Скоро придет врач, – сказал я.

Рудольф перевел взгляд с королевы на меня, снова улыбнулся и покачал головой. Я отвернулся.

Когда прибыл врач, Запт и я помогли ему с осмотром. Королеву увели. Обследование было недолгим. Потом мы отнесли Рудольфа на ближайшую кровать в комнате Берненштейна. Все это время мы не задавали вопросов доктору, и он ничего не сообщал нам. Вопросы были излишни – мы все видели умирающих раньше, и выражение лица Рудольфа было нам хорошо знакомо. Пришли еще два или три врача – самых знаменитых в Штрельзау, – которых срочно вызвали, но их с таким же успехом можно было оставить спать в своих постелях. Несколько минут медики тихо переговаривались в дальнем углу комнаты. Джеймс приподнял голову хозяина и дал ему воды. Рудольф пил с трудом. Потом я увидел, как он слегка сжал руку Джеймса, чье лицо потемнело от горя. Но когда его хозяин улыбнулся, он заставил себя улыбнуться в ответ.

– Ну, господа? – спросил я, подойдя к врачам.

– Король может прожить еще час, граф Фриц. Может быть, вам послать за священником?

Я отошел назад к Рудольфу Рассендиллу. Его глаза спрашивали меня. Он был настоящим мужчиной, и я не стал его обманывать.

– Они думают, что у вас есть еще час, Рудольф, – сказал я, наклонившись.

Он беспокойно дернулся, не то от боли, не то протестуя, потом произнес медленно и тихо:

– Тогда пусть уходят.

На вопрос о священнике Рудольф покачал головой.

Я вернулся к врачам и спросил, можно ли сделать что-нибудь еще. Они ответили отрицательно. Я отправил их в соседнюю комнату, оставив только одного, который сел поодаль от кровати Глаза Рудольфа снова закрылись. Старый Запт, не произнесший ни слова после выстрела, повернул ко мне изможденное лицо.

– Нам лучше привести королеву, – хрипло сказал он. Я кивнул.

Запт вышел, а я остался с Рудольфом.

Подошел Берненштейн и поцеловал ему руку. Молодой лейтенант, проявивший столько бесшабашной удали во время этих событий, теперь упал духом – по его лицу текли слезы. Я и сам был готов заплакать, но не мог сделать это в присутствии мистера Рассендилла. Он улыбнулся Берненштейну и спросил меня:

– Она придет, Фриц?

– Да, государь, – ответил я.

Рудольф оценил это обращение. В его потускневших глазах блеснула усмешка.

– Значит, еще час, – пробормотал он, откинувшись на подушки.

Вошла королева – спокойная, величавая и с сухими глазами. Мы отошли в сторону, и она опустилась на колени у кровати, взяв обеими руками руку Рудольфа. Вскоре рука шевельнулась, и королева, понимая его желание, положила ее себе на голову. Последний раз Рудольф погладил блестящие волосы, которые так любил. Поднявшись, королева поцеловала его в губы. Казалось, Рудольф заговорил с ней, но мы не услышали ни слова.

Доктор, приблизившись к кровати, нащупал у умирающего пульс и отошел, плотно сжав губы. Внезапно к Рудольфу словно вернулись силы. Он приподнялся в кровати и четко произнес: