Марк Энтони: Цитадель огня. Мрак остаётся [Авт. сборник]

Раскаленный ветер швырял в горы пригоршни жара, прожигая до самых костей.

Сухая трава, сгоревшая, не успев набрать силу, шелестела в канавах вдоль шоссе. Апрель умер под лучами равнодушного солнца, прихватил с собой май; наступил июнь, но долина в предгорьях казалась бурой и безжизненной, словно приближался конец сентября. Лето задушило весну в колыбели — в этом году уже никому не суждено было увидеть зеленое дитя.

Из трепещущего горячего марева выступил человек, точно взвились в обожженный воздух хлопья пепла из невидимого костра. Демон пыли несколько раз нетерпеливо взметнул, потянул к себе обрывки черного одеяния, в которое кутался худой, измученный незнакомец, и приплясывая спрятался ему за спину.

Человек с трудом удержался на ногах и сделал шаг вперед.

— Где ты, Джакабар?

Его голос прозвучал в тишине, будто хриплый зов стервятника, на потрескавшихся губах выступила кровь. Человек вскинул голову, вглядываясь в мерцающий горизонт черными, словно обсидиан, диковинными глазами, лишенными зрачков и белков. Затем поднял руку, пытаясь прикрыть от жестокого солнца похожее на выжженную пустыню лицо.

У него над головой, в пронизанном ослепительными солнечными лучами воздухе, возникло какое-то движение.

— Джакабар?

За далекой серебристой завесой, повисшей над дорогой, появилась тень, промчалась сквозь серебристую пелену и устремилась к человеку.

Зверь приближался с головокружительной скоростью, с каждым ударом исполненного страхом сердца становился все больше и вскоре заполнил собой все вокруг — человек не видел ничего, кроме зверя, слышал лишь его оглушительный рев. Солнечные блики играли на алой жесткой шкуре, чудовище прижалось к земле, будто приготовилось к прыжку, и издало пронзительный стонущий вой, наполнивший сознание человека и парализовавший его. Он даже не пытался бежать, ожидая, что вот сейчас стальные челюсти сомкнутся на его теле, разорвут плоть, переломают все до единой кости.

Неожиданно порыв горячего, с привкусом гари ветра поднял в воздух мелкие камешки, впившиеся в незащищенную одеждой кожу. Жалкая, сухая трава склонилась к земле, словно приветствуя наводящего на все живое ужас императора, но тут же выпрямилась — мир замер. Человек оглянулся, пытаясь рассмотреть дорогу у себя за спиной, а чудовище вдруг съежилось, померкло и умчалось прочь.

Взгляд человека снова устремился вперед, он забыл про зверя. Все его существо поглотил жаркий огонь, выжег память и мысли, всё, чем он был. Человек отчетливо представил себе, как языки пламени облизывают его иссушенную точно древний пергамент кожу. Скоро. Прошло очень много времени. Осталось совсем чуть-чуть.

Он попытался сдвинуться с места, но земля не отпускала. Тогда человек напряг все свои силы и поднял ногу. Черные нити расплавленной смолы протянулись от изношенного сапога в небольшую ямку, образовавшуюся на поверхности дороги. Человек вытащил другую ногу и устремился вперед. Он не знал, в какой диковинной стране оказался. Знал только, что должен обязательно найти Джакабара.

— Берегись, — прошептал человек, — он пожрет тебя.

Человек медленно, спотыкаясь, брел по горной дороге, оставляя за собой следы, постепенно сливающиеся с расплавленным асфальтом.

Теперь ему казалось, будто он вовсе никуда и не отлучался.

— Скоро он будет здесь, — прошептал Тревис Уайлдер, стоя на пороге салуна «Шахтный ствол».

Опершись на перила, он повернулся на запад и, глядя вдоль Лосиной улицы, принялся рассматривать высокие горы, которые, словно суровые стражи, охраняли маленький городок.

Касл-Пик. Впрочем, за годы своей жизни гора успела получить несколько имен. В 1880-х добытчики серебра называли ее пиком леди Шпоры, в честь знаменитой в те времена шлюхи. Легенды утверждают: когда гангстер из Криппл-Крик отказался оплатить ее услуги, леди Шпора застрелила его во время дуэли, проведенной по всем правилам, прямо посреди Лосиной улицы. Довольно скоро после знаменательного события она умерла от холеры и была похоронена так же, как жила и работала — в ботинках на высоких каблуках и со шпорами.