Марк Энтони - Цитадель огня. Мрак остаётся [Авт. сборник]

А Тревис тем временем бросил мимолетный взгляд на сапоги из оленьей кожи, торчавшие из-под джинсов: те самые, что приказала сшить для него леди Эйрин, одно из немногих напоминаний о Зее. А еще у него остался амулет из кости — руна надежды, — который он носил на шее, и половинка монеты, подаренная братом Саем. Именно она помогла Тревису вернуться домой, и теперь он всегда держал ее в левом кармане.

Тревис закрыл глаза и увидел высокие крепостные укрепления среди обнесенного каменной стеной огромного поля. Иногда ему отчаянно хотелось рассказать кому-нибудь о том, где он в действительности побывал. Но единственный человек, который понял бы его, мертв.

Мне так тебя не хватает, Джек.

Открыв глаза, Тревис взял поднос с грязными стаканами и отправился к раковине.

По дороге он бросил мимолетный взгляд на экран телевизора, но не смог понять, что же там рекламируют. Мелькали картинки, пейзажи, улыбающиеся люди занимались самыми разными делами — катались на лодках, гуляли, готовили обед. А над ними или за окном висела яркая полная луна, проливая ослепительно серебряный свет на совершенно очумевших от счастья людей.

Реклама закончилась, экран потемнел, а в следующее мгновение появился логотип компании: полная луна постепенно превратилась в стилизованную заглавную букву «D».

— «Дюратек», — послышался убаюкивающий, ласковый мужской голос. — Миры возможностей рядом с вашим домом.

Тревис нахмурился. Ерунда какая-то. Он показал на телевизор и попросил Макса:

— Выруби их. Уж лучше радио.

Макс выключил телевизор, и тут же ожил допотопный радиоприемник.

Через секунду зазвонил телефон. Макс так стремительно к нему бросился, что Тревис даже не успел сдвинуться с места.

— «Шахтный ствол», — произнес Макс в трубку и наградил Тревиса ехидной улыбочкой. — Нет, но я являюсь совладельцем, и смогу вам помочь… — Затем он повернулся к Тревису спиной и заговорил так, чтобы тот его не слышал.

Тревис застонал. Теперь, когда Макс стал его партнером, жизни ему не будет.

Ну что ж, делать нечего. Он занялся грязными стаканами. У него за спиной звучала музыка: древние звуки, летящие по сверхсовременным проводам. После громоподобного грохота рекламного ролика мелодичная песня ласкала слух. Тревис улыбнулся, подумав о том, как старое и новое легко сосуществуют друг с другом. А вдруг два совершенно разных века могут встретиться друг с другом? Словно два разных мира.

Он почувствовал, что кто-то смотрит ему в спину, и резко обернулся.

Она наблюдала за ним. Зеленые с дымчатым отливом глаза сияли над идеально очерченными бровями. Тревис поставил стакан, который держал в руке, и женщина, удобно устроившаяся на табурете у стойки, улыбнулась ему. В ее коротко остриженных темных волосах искрились огненные отблески. Черная кожаная куртка, джинсы и сапоги. Он разглядел татуировку на шее — змея в форме восьмерки, вцепившаяся в собственный хвост.

— Дейдра? Дейдра Атакующий Ястреб?

— Мой нежный рыцарь, — проворковала она.

Затем потянулась через стойку и поцеловала его, заставив почувствовать себя оленем, застигнутым врасплох яркими огнями прожекторов.

Тревис познакомился с ней три года назад.

Июль подходил к концу, когда обезумевшие от счастья насекомые, только появившиеся на свет, слегка успокоились и тянули свою заунывную песнь, а облака лениво проплывали по ослепительно синему небу, вспоминая время от времени о своих обязанностях и наполняя долину оглушительными раскатами грома.

Как-то вечером она зашла в салун под медные литавры разбушевавшегося ветра. Тогда у нее еще были длинные волосы, которые сияющим водопадом омывали плечи. Тревис сразу заметил, что на ней все те же черная кожаная куртка и сапоги с квадратными носами, а на плече висит тот же деревянный футляр с инструментом.

Она сообщила, что ее зовут Дейдра Атакующий Ястреб и что она бард.

Она участвовала в Средневековом фестивале. Фестиваль подошел к концу, и Дейдра решила немного подзаработать в Касл-Сити, прежде чем снова отправиться в путь.

— Горы дарят мне песни, — заявила она. — Мне так трудно с ними расстаться.

Когда она доставала старенькую мандолину и принималась наигрывать какую-нибудь мелодию, у Тревиса захватывало дух — ничего красивее он никогда не слышал. Тревис убрал коробки с небольшой эстрады у пианино, когда-то служившей чем-то вроде сцены для водевильных номеров, и поставил посередине стул. Следующие две недели Дейдра Атакующий Ястреб играла на своей мандолине в «Шахтном стволе». В ее жилах текла ирландская кровь и кровь американских индейцев, и завораживающая своей простотой музыка сочетала в себе традиции и тех, и других ее предков. После представления, устроенного в вечер ее появления, молва о Дейдре быстро облетела город, и каждый вечер в бар набивались желающие послушать мадригалы тринадцатого века, кельтские баллады и мифы индейских племен, которые она рассказывала нараспев поразительным, таящим в себе волшебство голосом.