Армен Гаспарян - Оттепель. Как это было?

А. Гаспарян:Ну, во-первых, это несколько другая эпоха. Все-таки 1950-е годы, даже конец 1940-х нельзя сравнивать с 1930-ми. Репрессии 1940-х годов – это не то, что творилось в конце 1930-х. Теперь вовсе не обязательно было сразу вести в расстрельный подвал, достаточно газетных публикаций. В качестве простого доказательства давай вспомним «Дело врачей». Их затравили посредством печати, а сама репрессивная процедура началась после того, как пошли письма от советских трудящихся: «Почему вы ничего не делаете с этими убийцами в белых халатах?» В принципе, с кибернетикой все могло бы развиваться ровно по такому же сценарию. Но ограничилось разгромными публикациями. И вот что характерно: прошли годы, «Дело врачей» уже основательно забыто, а история с разгромными публикациями о кибернетике все время на слуху. Ее обсуждают с огромнейшим удовольствием.

Г. Саралидзе:В том-то и дело. Все разработки по быстродействующим электронным машинам засекретили. И в условиях такой секретности в одной из групп, которая этим занималась, просто наступила стагнация. Очень много историй, связанных с разногласиями, когда одна группа считала, что материалы должны быть засекречены и ни в коем случае об этой деятельности нельзя распространяться, а другая говорила – нет, если мы не будем обмениваться информацией, мы отстанем. Это уже при Хрущеве было. Решение принимали на самом верху, и оно, я так понимаю, оказалось неправильным.

Д. Куликов:Нужно четко сказать, что прямого разгрома кибернетики не было. В том, что нам нужно развитие вычислительной техники, никто не сомневался. Дорожка от костяных счет через арифмометр к электрической машине просматривается достаточно четко. Тем более что надо было решать новые задачи, например с возникновением необходимости сажать самолеты на авианосцы… Конечно, у всего этого было военное применение, и, может быть, это привело к засекречиванию.

Г. Саралидзе:В 1946 году американцы впервые упомянули о каком-то цифровом прицеле.

Д. Куликов:Решали проблему наведения зенитных комплексов… Вопрос засекречивания тоже был неслучайным, и конечно, эти технологии имели военное применение. Другое дело, что мы не смогли выйти в сферу реорганизации хозяйства путем использования персонального компьютера. Обсуждалась ведь и тема создания первых сетей. Вот то, что не нашли широкого экономического, хозяйственного применения всему этому, на мой взгляд, в первую очередь связано с идеологической мутью – с рассуждениями о том, что машины не должны заменять человека и что это все буржуазное. Смотри, сколько лет прошло, а машина не заменила человека! И еще очень долго не заменит.

Г. Саралидзе:Я недаром сказал, что часть ученых (примерно так же, как в случае с генетикой) действительно считала, что это направление неправильное и надо идти по другому пути. Режим чрезвычайной секретности обеспечивал и дополнительное финансирование, и другое отношение. Но внутрикорпоративные склоки тоже на это повлияли. И опять-таки, ученые доказывали свою правоту не научным методом, а используя административные ресурсы.

Д. Куликов:А соответствуют ли ваши взгляды на вычислительные машины классовому подходу? Я утверждаю, что не соответствует. Я написал об этом в КГБ, идите оправдывайтесь.

Г. Саралидзе:Рассуждая о генетике, о кибернетике, о том, как принимались решения, и о том, как мы в итоге отстали в этих областях, очень часто говорят, что это яркий пример того, насколько неэффективной, костной была вся система, как она не давала развиваться новому и передовому. Как вы считаете?

А. Гаспарян:Это очень модная теория. Помешали кибернетике – долой этот политический строй, страна преступная, власть неправильная, всё! Да, действительно, это большая, очень серьезная ошибка. Но говорить о том, что целиком и полностью вся власть и все общество в стране были косными, глупыми, недальновидными, я бы не стал. Ведь добились больших успехов в той же космической программе…

Г. Саралидзе:В ядерной.

А. Гаспарян:В ядерной. Это ни один нормальный человек отрицать не будет.

Д. Куликов:А в этих сферах никакой свободы не было. Кстати, задумайтесь. Две программы с мобилизационным, казарменным режимом научных разработок являются успешными.

Г. Саралидзе:Но с другой стороны, там тоже борьба идей была. Были люди с разными точками зрения.