Алексей Чапыгин - Разин Степан. Том 2

– Гхаркавор-э пхахэл аистергиц, цахэлу хэтевиц мэн к тала нэн! [65] Продадут, потом нас ограбят!

Над ним смеются, плюют в его сторону, хлопая по карманам халатов:

– Аксарьянц, инчэс вахум? Мэнк аит мартканцериц к гхарустананк! [66] Чего боишься? Мы от этих людей разбогатеем!

Многие из разинцев, спустив в царевых кабаках Астрахани деньги, вырученные за дуван, продают с себя дорогое платье, напяливая тут же под шутки толпы вшивое лохмотье, за бесценок взятое у нищих, а иногда и из лавок, брошенное до того замест половиков. Мухи разных величин лепятся на голые потные тела, бронзово могуче сверкающие, то опухшие от соленой воды или тощие, как скелеты, от лихорадок.

– Козаку тай запорожцу усе то краки та буераки – гая ж нема! [67] К р а к и – кусты; г а й – лес.

– Козаку все одно – лезть в рядно!

– Верх батько даст, низ едино все в бою изорвется.

– Тепло! Без одежки легше.

Вот целый ряд узкоглазых, смуглых, скуластых, в пестрых ермолках, в чалмах, потерявших цвет; глядит этот ряд на казаков, сверкая глазами и ярко-белыми зубами в оскаленных ртах.

– Нынче на Эдиль-реку ходым?

– Волга! Кака те Етиль?

– Нашим Эдиль-река!

– Куда, козак? Зачим зывал на Астрахан булгарским татарам?

– Лжешь, сыроядец! То калмыки.

– Булгарским кудой, злой, не нашим вера, не Мугамет… Булгарским булванам молит!

– К батьку идет всяк народ! Всяка вера ему хороша…

– Акча барабыз [68] Деньги есть? , козак?

– Менгун есть: перски абаси, шайки… талеры.

– Купым? Дешев! Наша вера не кушит кабан, кушит карапус… [69] Арбуз.

– Вам не свыня – жру коня?

– Бери менгун! Нам кабан гож.

Почти не спрашивая цены, за бесценок казаки тащат в становище убитых кабанов…

На крыльце деревянного широкого дома с резьбой, с пестрыми крашеными ставнями стоит веселый, приветливый воевода Семен Львов, гладит рыжеватую курчавую бороду. Становой кафтан распахнут, под кафтаном желтая шелковая рубаха, шитая жемчугами, отливает под солнцем золотом.

– Иди, иди-ка, дорогой гость! Жду хлеба рушить.

– Иду, князь Семен, и не к кому иному, к тебе иду. Едино лишь дума!..

– О чем дума, Степан Тимофеевич?

– Вишь, не обык к воеводам в гости ходить: а ну как звали на крестины, да в сени не пустили?.. Не примут-де, так остудно с пустым брюхом в обрат волокчись.

– Звал, приму! Не то в сени – в горницы заходи.

– На том спасибо! А вот и поминки тебе. – Разин обернулся к казаку сзади: – Дай-кось, Василий!

Взял у казака крытую золотой парчой соболью шубу. Разин, ступив на крыльцо, накинул шубу воеводе на плечи:

– Носи, да боле не проси! Держу слово…

– Ой, то не ладно, Степан Тимофеевич!

Разин нахмурился:

– Уж ежели така рухледь тебе, князь Семен, негожа, то уж лучше нет.

– Шуба-т дивно хороша! Эх, и шуба! Да, вишь, атаман, народу много, в народе же холопы Прозоровского есть, а доведут? И погонят в Москву доносы на меня…

– Чего Прозоровскому доносить, князь Семен? Сам он имал мои поминки! Не един ты…

– А жадность боярская какова, ведаешь, Степан?

– Я еще подумаю… будет ли срок ему доносить.

– Ой, не надо так, атаман удалой, пойдем-ка вот в горницы да за пир сядем, и народ глазеть перестанет на нас.

От многих огней светел большой дом воеводы Прозоровского. Сам он стоит посреди палаты в новом становом кафтане из золотой парчи, даренной Разиным. Слуги наливают вино, мед и водку в серебряные чаши. Когда открывается дверь вниз, в людские горницы, то видно по лестнице шагающих слуг с блюдами серебряными и лужеными. Воевода по очереди подходит к столам, заставленным кушаньями, по очереди и чину подает гостям из своих рук чаши с хмельным. Каждый гость, принимая чашу, кланяется в пояс хозяину. За столом среди иноземцев сидит брат воеводы Михаил Семенович Прозоровский, кричит воеводе хмельные хвалебные слова. У горок с серебром, между боковыми окнами, седой дворецкий в черном бархате и двое слуг в синих узких терликах, считая, выдают столовое серебро, чаши, если кому из гостей не хватает. В углу палаты, ближе к выходным дверям, слуга на ручном органе, большом ящике на ножках, играет протяжные песни; орган гремит и тренькает. Несогласные со звуками музыки голоса военных немцев, англичан и голландцев звучат, спорят, хвалят хозяина; едят из небольших блюд руками. Кравчий с двумя слугами с серебряным котлом обходит столы, золоченой лопаткой прибавляет в блюда гостей кушанья.