Генрих Кениг - Карнавал короля Иеронима

За эти услуги Ле-Камю был щедро вознагражден. Когда в декабре прошлого года Жером прибыл в Кассель [2] Кассель сделался главным городом так называемого Вестфальского королевства, которое было создано Наполеоном для его младшего брата Иеронима, или Жерома. Это новое государство было утверждено по Тильзитскому договору 7 июня 1807 года; в его состав вошли: курфюршество Гессенское и часть Ганноверского, герцогства — Брауншвейг и Магдебург, княжество Гальберштадское, часть Саксонии, а также прежнего Вестфальского округа. Эльба отделяла владения короля Иеронима от Пруссии, они граничили с великим герцогством Гессен-Дармштадтским и территорией Франкфурта-на-Майне. Вестфальское королевство просуществовало около шести лет и было уничтожено в декабре 1813 года. Прим. переводчика. , то незадолго перед тем умер бездетным последний потомок фамилии Диде в Фюрстенштейне, и все его владения сделались достоянием государства. Жером решил разделить их между своими любимцами, что он и сделал накануне Рождества, во время елки, которую он устроил по немецкому обычаю, а на другой день за парадным обедом перед столовыми приборами этих господ разложены были графские и баронские титулы. Не правда ли, как мило? Теперь все эти вновь пожалованные графы и бароны хотят во что бы то ни стало казаться немцами — особенно Фюрстенштейн. Король покровительствует такому направлению и сам старается освоиться с немецким языком, согласно обещанию, которое он дал еще в Париже вестфальским депутатам. Мы должны поневоле придерживаться этих людей и пользоваться ими для наших целей, вследствие чего мне и хочется пристроить вас учителем в доме генерала Сала. Вы будете честно служить делу нашей общей родины и в то же время можете быстро выдвинуться вперед.

— Прекрасно! — воскликнул Герман. — Я начну с немецкой грамматики, увидим, получатся ли те блестящие результаты, на которые вы рассчитываете.

— Пью за ваше счастье! — сказал Рейхардт, поднимая стакан. — Немецкая грамматика имеет больше значения, чем вы думаете, молодой друг; язык играет важную роль в смысле поддержания нации, особенно при тех условиях, в каких мы находимся. Делайте свое дело, а там увидим…

Внезапный удар грома прервал речь капельмейстера и спугнул некоторых гуляющих. Несмотря на удушливый воздух погода с утра была совершенно ясная, и только павлин в фазаньем доме предсказывал дождь своим неприятным криком. Вдали еще играла музыка, говор и смех то тут, то там становились все оживленнее и громче. Но вот раздался второй еще более сильный удар грома, огромная темная туча стала подниматься из-за деревьев и нарушила общее веселье. Все пришло в движение: пешие, всадники, экипажи разом устремились из парка, все спешили добраться до города, пока не полил дождь.

Уже начал накрапывать дождь, когда Герман достиг гостиницы. Войдя в свою комнату, он расположился у окна в большом кресле и стал прислушиваться к шуму проливного дождя и ударам грома, которые быстро следовали один за другим. По странному противоречию, чем сильнее бушевала гроза, тем спокойнее становилось на сердце молодого человека, тем яснее мог он дать себе отчет в тех мыслях и ощущениях, которые разом нахлынули на него с момента первой его встречи с талантливым композитором. Все было ново для него, все занимало. Он благодарил мысленно профессора Стефенса за его рекомендацию. Как дружелюбно приняли его Рейхардты, даже сам композитор, резкий и нетерпимый в своих суждениях, не оттолкнул его от себя, и в самом совете его «не быть слишком скромным» заключалось очевидное желание ободрить его.

Как очаровательна была Луиза, представлявшая полную противоположность своего отца, этого живого, шумливого человека, с его вечными политическими задачами и смелым вызовом преследовавшей его полиции. Герман невольно вспомнил сцену в саду. Почему песня Брентано произвела на нее такое потрясающее впечатление? Разве она также была невестой, и слова песни пробудили в ней тяжелые воспоминания?.. От отца и дочери мысли Германа перешли к жене Рейхардта. Сколько простоты, сердечности и веселости было в этой женщине, некогда известной красавице. Избалованная своим первым мужем, поэтом Генслером, и теперешним, которые старались оградить ее от всего неприятного, она едва ли могла выносить мужественно житейские невзгоды, но это не мешало ей относиться с живым сочувствием к страданиям даже совершенно посторонних ей людей, быть доброй и приветливой со всеми.