Владимир Плугин - Разведка была всегда...

В Лаврентьевской летописи говорится, что русские выступили в поход на рассвете и «въструбища вельми и людье в граде кликнута; печенези же мнеша князя пришедша, побегоша розно от града, и изиде Ольга с внуки и с людьми к лодьям». По Татищеву, русский десант погрузился в ладьи ночью, а как забрезжил рассвет, с оглушительным трубным гласом двинулся к городу. Горожане же не «кликнута», а «начали жестоко биться с печенеги», то есть сделали вылазку. Кто бы ни был ближе к истине, всё это очень похоже на заранее спланированную синхронную акцию, по которой Ольга с внуками должна была выйти к берегу сразу при подходе Претичевой дружины, чтобы переправиться на другой берег.

Так, кажется, понимал дело и иллюстратор Радзивилловской летописи (точнее, древнего оригинала, с которого она скопирована). Он изобразил Ольгу с приближёнными, выходящую из города навстречу ладье Претича. Перед Ольгой шествуют два маленьких княжича (очевидно, Ярополк и Олег). Одного из них держит за руку дядька, о чём-то беседующий с Претичем. Позади него другой боярин, обращаясь к нему или к Претичу, показывает рукой на Ольгу. Да иначе, не зная намерений своего воеводы, который мог бы пробиваться в Киев с целью его защитить, она вряд ли решилась бы оставить крепость. Что подтверждает и высказанные предположения о статусе киевского разведчика, а также проливает дополнительный свет на характер возложенного на него поручения.

Первый обман печенегов вполне удался. Когда же печенежский предводитель, увидев, что русских совсем немного, вернулся и пожелал узнать, кто перед ним, Претич дипломатично ответил: «Люди с той стороны». И на вопрос, не князь ли он сам, прибавил: «Аз есмь муж его и пришёл есмь в сторожех (то есть со сторожевым полком. — Лет.), а по мне идёт полк с князем, без числа множьство». Летописец прокомментировал: «...се же рече, грозя им». Новая дезинформация тоже оказалась весьма действенной. И — после обмена оружием между воеводами в знак дружбы (на радзивилловской картинке богатырски сложенный «шлемоблещущий» Претич дарит внушительную саблю) — печенеги сняли осаду. А затем на выручку и вправду пришёл Святослав и прогнал кочевников в степи.

Второй случай, описанный только у Татищева, произошёл через два года. Воспользовавшись уходом Святослава на Русь из Переяславца на Дунае, где он прочно осел и оставил часть дружины, болгары осадили город. Защищал его воевода Волк. Вскоре осаждённые стали испытывать «скуду в хлебе». К тому же контрразведка донесла, что «некие» из горожан «переветы с болгары имеют», то есть собираются подстроить русским какую-то каверзу. Суть её, как увидим ниже, кажется, удалось разгадать. Волк принял решение оставить Переяславец и идти навстречу Святославу, который должен был возвратиться из Руси. Но все дороги из крепости и дунайский путь были блокированы болгарскими войсками. Тогда воевода попытался извлечь выгоду из присутствия в городе болгарских глаз и ушей и внушить неприятелю ложное представление о своих планах и намерениях. Он распустил слух, что собирается оборонять Переяславец до прихода Святослава или «до последнего человека», велел резать коней и скотину, солить и сушить мясо. А между тем по его приказу у берега Дуная тайно снаряжали ладьи. Однажды ночью воины Волка зажгли в нескольких местах крепость. Болгары, очевидно, подумали, что это подают сигнал их доброхоты, и ринулись на приступ. А Волк с дружиной и вспомогательными службами и челядью («статком») погрузился в ладьи и отплыл из города. На другой стороне Дуная он захватил болгарские суда («кубары») и увёл их, лишив противника возможности преследовать себя. («И не могли ему болгоры ничего учинить, понеже лодии их все были отняты...») Типичный пример воздействия на противника путём дезинформации и обмана. Если, конечно, всё рассказанное действительно имело место. По этому поводу можно сказать только, что впоследствии у Владимира был воевода по прозвищу Волчий Хвост — вполне вероятно, потомок татищевского Волка.

Потребность в агентах вновь возникла во время междоусобной войны между тремя наследниками Святослава Игоревича, убитого у днепровских порогов печенегами в 972 году (по другим, менее достоверным сведениям — в 970-м). Поводом к ней, по летописи, послужило убийство одним из Святославичей — древлянским князем Олегом — Люта, сына главного отцовского (даже дедова ещё) воеводы Свенельда, служившего теперь старшему из братьев, Ярополку.