Джон Джейкс - Любовь и война. Великая сага. Книга 2

В свою очередь, некоторые выдуманные эпизоды сюжета имеют под собой вполне реальную основу. К примеру, заговор Пауэлла не менее правдоподобен, чем действительно существовавший план создания некоего «третьего государства» с помощью объединения Верхнего Юга – так называемых пограничных штатов – со Средним Западом. Эта идея возникла в Ричмонде зимой шестьдесят второго – шестьдесят третьего года. Тихоокеанская Конфедерация, также упомянутая в романе, широко обсуждалась в начале войны.

Заговор с целью устранения Дэвиса – выдумка, но она тоже выглядит логичной с учетом двух фактов. Первый – если о возможном покушении на Линкольна говорили постоянно, то почему целью убийц не мог стать и президент Конфедерации, ведь его, и это второй факт, ненавидели ничуть не меньше, особенно жители хлопковых штатов. Иногда я думаю, слышали ли когда-нибудь те современные южане, которые пишут на своих машинах: «Черта с два я когда-нибудь забуду!», о мистере Брауне и мистере Вэнсе, военных губернаторах Джорджии и Северной Каролины – уж они-то точно были самыми непримиримыми врагами президента. Под прикрытием лозунгов о правах штатов они полностью пренебрегали распоряжениями центрального правительства, игнорировали военный призыв, не отправляли в армию форму и обувь, в которых она так нуждалась, и в целом причинили Конфедерации столько же, если не больше, вреда, чем любой полевой командир Севера.

Никто из этих губернаторов здесь не обвиняется в жестоком заговоре, но человек, подобный Пауэллу, который считает пули единственным лекарством от своего недовольства правительством, не так далеко ушел от Брауна и Вэнса, при каждом удобном случае называвших Джефферсона Дэвиса «диктатором» и «деспотом».

Вторая составляющая, необходимая мне и также упомянутая в послесловии к «Северу и Югу», – достоверность.

Я не имею в виду безупречную точность. В таком длинном и сложном романе невозможно достичь совершенства, но стремиться к нему абсолютно необходимо. Еще на начальном этапе работы над книгой я получил серьезный урок на эту тему.

Будучи поклонником фильмов с Эрролом Флинном, я купил и заново посмотрел один из них, который не видел много лет. «Дорога на Санта-Фе» вышла на студии «Уорнер бразерс» в 1940 году и до сих пор часто показывается по телевидению. Перечислю лишь некоторых персонажей, представленных в качестве выпускников Вест-Пойнта 1854 года. С Джебом Стюартом, которого и играет Флинн, по крайней мере, ошибки нет. Но Лонгстрит на самом деле окончил Академию в 1842 году, Пикетт – в 1846-м, Худ – в 1853-м и лучший друг Стюарта Джордж Кастер – в 1861-м. Молодого Кастера играет молодой Рональд Рейган.

По ходу весьма запутанного сюжета в фильме, который поклонники Флинна считают не самой удачной его работой на студии Уорнеров, появляется некий убеленный сединами актер в образе весьма узнаваемого персонажа – некоего Уважаемого Коммерсанта. Этот Уважаемый Коммерсант оказывается владельцем Канзасской железной дороги, у него есть дочь на выданье, на которой женится Джеб. Иными словами, делает то, что не имеет ничего общего с его реальной жизнью, ведь на самом деле его спутницей была дочь Филиппа Сент-Джорджа Кука, кадрового офицера, который во время войны станет его заклятым врагом и будет противостоять своему зятю, хотя и не очень удачно, во время первого рейда вокруг Макклеллана.

Закадычного друга Стюарта, постоянно улыбающегося Кастера, авторы фильма заставили жениться на невзрачной блондинке, дочери Джефферсона Дэвиса. Дэвиса изобразили как дешевую копию Линкольна, а девушка похожа на хористку из мюзиклов Бетти Грейбл.

Но еще хуже этих досадных неточностей то, что фильм на удивление вяло отражает отношение героев к рабству. В одном эпизоде, правда, показана борьба кавалерии с Джоном Брауном в «кровавом» (цитирую фильм) Канзасе, но сами Стюарт и Кастер хором заявляют, что эту важнейшую проблему должны решать «другие». Сами они «просто выполняют приказы» и как бы не имеют собственного мнения по государственным вопросам.

Впрочем, не по всем. В какой-то момент Кастер мягко высказывается в пользу позиции одного аболициониста. Но тут же подвергается осуждению и по воле сценария вынужден с глупой улыбкой сказать: «Извините».

Я намеренно вспомнил этот фильм, говоря о достоверности. Поскольку романы, как и сценарии, пишут люди, а не машины, то искажение любой части прошлого почти всегда является результатом по меньшей мере нескольких невольных ошибок. Но эти невольные ошибки не имеют ничего общего с грубым извращением фактов, предпринятым один Бог знает по каким причинам авторами многих романов и еще чаще – авторами известных фильмов. Такие приемы я называю «историей для светских салонов». Надеюсь, в моей книге читатели такого не найдут.