Макс Форан - Список Мадонны

Обычно Бернард, когда ему приходилось бродить в непосредственной близости от утесов, замечал, как вело себя море. Но этим утром он очень спешил. Наклонив голову под напорами необычно холодного ветра, дувшего со стороны Средиземного моря, он почти бежал по проторенной тропе, которая вела от виллы к морю. Свернув с тропы, он направился к соснам, за которыми была ложбина, шедшая к разлому в скалах В течение пяти минут Бернард пробирался по дну ложбины, пока не достиг незаметной расселины в земле, почти скрытой от глаз грудой камней и колючим кустарником. Сдвинув несколько камней, Бернард забрался в расселину, оказавшись в пространстве, достаточном по ширине, чтобы туда поместились его плечи. Двадцать метров или около того ему пришлось продвигаться в темноте до входа в сухую пещеру размером с две комнаты, слабо освещенную лучами света, пробивавшегося через отверстия вверху.

Не торопясь, в полной тишине Бернард приступил к своему ритуалу. Он зажег два фонаря на полу, выхвативших из темноты одну из стен с призрачным рельефом. Затем он расстелил покрывало, сел на него лицом к освещенной стене, поджав под себя ноги и сконцентрировав взгляд в одной точке.

Образы на стене появлялись и исчезали. Время от времени он разговаривал с ними. Он видел лошадь, голубя, скипетр и, наконец, свое внутреннее «я», которое водило его рукой всегда, когда он посещал это подземное убежище. Лицо его второго «я» понимающе посмотрело на него и улыбнулось. Его чувства к женщинам чередой промелькнули в голове: безразличие, скука, гнев, а в последнее время к ним добавилось еще и медленно накапливавшееся отвращение. Вдруг он вздрогнул. Лицо исчезло, растворившись на мозаике выступов, неровностей и затененных углублений.

Затем он увидел ее в мягких серых тонах. У нее были темные глаза, чуть курносый нос, рот приоткрыт в усмешке. Была ли это Анжела? Он пожелал, чтобы она исчезла. Моргнул раз-другой, но она не пропадала. Он отвернулся от стены, затем неожиданно оглянулся назад. Ее лицо насмехалось над ним. Он заставил себя посмотреть туда, одновременно мысленно умоляя ее исчезнуть. Теперь насмешку сменила ласковая улыбка. Это была Анжела. Она звала его взглядом, он почувствовал, что кивает ей и что странный импульс пробежал по его венам. Затем один фонарь потух, и видение исчезло.

Призраки покинули его. Бернард сложил покрывало и убрал на место, в нишу, затем потушил второй фонарь и выбрался в мир наверху. Он почти не ощущал свежего ветра, дувшего ему в спину, пока шел по грязи назад к отцовской вилле. Он знал теперь то, что ему следовало сделать. Но прежде нужно было покончить с капитаном Паскалем Кордобой.

В генуэзском порту группа матросов, потея под полуденным солнцем, выгружала со «Звезды Лиссабона» груз, принадлежавший Биру. Одна гора отрезов уже лежала под навесом на случай дождя, а вторая еще обретала форму на причале. За «Звездой Лиссабона» был пришвартован еще один корабль, сильно накренившийся причальным бортом. Он направлялся из Афин в Марсель, но тремя днями ранее еле дошел до Генуи. Груз был уже снят с него и уложен рядом на пирсе. На борту велись приготовления к тому, чтобы отвести корабль на другой берег залива в ремонтный док.

— Боже, нам здесь возиться до полуночи, пока все разгрузим, — пробормотал Педро Диас, первый помощник капитана на «Звезде Лиссабона». — Еще час на то, чтобы сменить причал, а потом — еще десять часов на погрузку товара, принадлежащего греку. — Он проклинал жадность судовладельца.

Кордоба совершил промах, отказавшись от груза Биру в пользу более выгодного предложения грека. Даже несмотря на то что ошибка переписчика контракта позволяла ему осуществить это, так никогда не делалось. Никогда. «И он даже не пришел, чтобы посмотреть на выполненную работу», — с горечью подумал Диас. Как-то неожиданно сказался больным. Как удобно.

Если бы Диас мог видеть своего капитана в этот момент, то он не стал бы подозревать Кордобу в том, что тот пренебрегает своими обязанностями. Кордоба лежал на своей койке. Лицо его было покрыто потом и серого цвета рвотой. Его член жгло как огнем. Мочевой пузырь был переполнен, но боль при мочеиспускании не давала возможности освободить его. Он стонал, голова его разрывалась от мыслей о том, что он поражен болезнью, которой боялся больше всего.

— Вонючая сука, — рычал он себе под нос.

Глаза его были закрыты, но сон не шел. Несмотря на то что все его чувства были подавлены болью, Кордоба услышал стук в дверь, а затем и голос.