Макс Форан - Список Мадонны

Глаза Джины сверкнули, перенося взгляд с баночки на золотые монеты на столике.

Ничего не говоря, Бернард вынул еще семь монет, которые отсчитал у себя на ладони.

— Семь сейчас, а эти семь, когда узнаю, что у вас все получилось. Щедрая награда за такое небольшое дело. Будьте уверены, моя дорогая, вы никак не пострадаете. Честное благородное слово.

Но Джина вряд ли разобрала то, что он сказал. Она представляла себе, как Кордоба возится на ней, воняя вином, а потом рыгает и пускает ветры, как какая-то раздутая жаба. Джина почти вырвала баночку из его руки.

— Я сделаю это. Он скоро придет.

— Хорошо. Последствия скажутся завтра, и завтра же появятся дополнительные семь монет.

Почувствовав эйфорию от мысли о возможности причинить Кордобе неприятность и о своем внезапном обогащении, Джина снова подалась к Бернарду. Она сбросила халат на пол и обняла его руками за шею. После чего ее открытый рот накрыл его губы, а рука потянулась к его поясу. Неожиданно он оттолкнул ее.

— Ваш пыл не к месту, синьорина Патроне, — прохрипел он, отступая к двери. Потом откашлялся и сказал с насмешливой улыбкой: — Сохраните его для капитана Кордобы. Без сомнения, он будет рад этому гораздо больше, нежели я.

Джина привела себя в порядок и сказала:

— Как пожелаете. — Ее голос прозвучал сдержанно.

Рука Бернарда уже легла на ручку двери, когда он обернулся, чтобы еще раз взглянуть на нее.

— Вы ведь справитесь с тем, о чем мы договорились, правда? На самом деле вы не можете себе позволить не справиться. Я полагаю, что четырнадцать золотых монет — это вполне хорошая сделка для дамы, чьи деловые перспективы так очевидно ограничены.

С этими словами он удалился в сгущающиеся сумерки. За пестрой изгородью в ста метрах от дома он согнулся пополам, обхватив голову руками в попытке заглушить звуки и облегчить боль, давившую на глаза.

В гостинице «Америго Веспуччи» атмосфера гудела от оживленной болтовни. На столах из твердых пород дерева под веселым светом корабельных фонарей кипами лежали книги студентов университета. За одним из них молодой человек стучал кулаком по столешнице перед восхищенной аудиторией. Он громко говорил о том, что итальянские государства вели себя подобно шлюхам, переходящим из рук сардинцев к французам, затем к австрийцам и к вмешавшимся в эти дела британцам. Пользуясь цветастыми фразами, он взывал к объединению, к созданию Итальянской республики.

Повисла секундная взрывоопасная тишина, подобная плотине, готовой прорваться. Затем выкрики и шумные тосты подсказали трактирщику, что пора нести еще вина. Он скорчил гримасу. Предстояла долгая ночь.

Другой многолюдный стол сотрясался от смеха. Ренато Сантини демонстрировал лучший способ поставить судно против ветра во время шторма. Он стоял широко расставив ноги, с бокалом вина в руке, выкрикивая корабельные команды и изображая звуки шторма. Шестеро его приятелей выполняли эти команды между приступами грубого хохота.

— Корсика по правому борту! — кричал он.

— Есть, капитан, — в один голос отвечали остальные. — Запирайте своих дочерей, матроны Бастии.

Ренато сел на свое место, сделал глоток вина и оглядел друзей. Они все вместе ожидали летнего плавания на Корсику. Ренато потребовалось несколько месяцев, чтобы убедить отца в том, что они с Бернардом Биру справятся с принадлежавшим семье Сантини шлюпом без помощи старших. Отец согласился, но только при одном условии, чтобы Бернард был главным в этом походе. Сначала Ренато обрадовался, поскольку это означало, что разрешение получено. Теперь, неожиданно, это начинало беспокоить его.

Разговаривавшие за столом сменили тему. Друзья принялись, не выбирая выражений, перечислять вслух сексуальные наклонности корсиканок. Ренато налил себе еще вина из графина. Не обращая внимания на болтовню вокруг себя, он внимательно рассматривал бокал. Почему капитаном должен быть Бернард? Это место по семейному праву должно принадлежать ему. Кроме того, он умел ходить под парусом не хуже Бернарда. Окунув палец в бокал, он угрюмо нанес несколько розовых пятен на незаконченный рисунок церкви в своем альбоме. Никакого вдохновения! Вот почему он пришел сюда так рано. Ему сегодня не рисовалось, поскольку он был слишком расстроен, и все из-за Бернарда.

Неожиданно Ренато отодвинул свой стул от стола, внезапно встал и, протянув свой наполненный до краев бокал в сторону своих друзей, перебивая их разговор, произнес громко и вызывающе: