Франк Трентманн - Эволюция потребления [Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней]

В 1715 году путешественник Жан де Ля Рок, известный своим путешествием на Аравийский полуостров, отметил в своих записках, что наряду с «гражданами благородного происхождения огромное количество людей пристрастилось к кофе… даже те, кто не всегда в состоянии появиться в общественных кофейнях» [195] Jean de La Roque, An Historical Treatise Concerning the Original [ sic ] and Progress of Coffee, as well as in Asia as Europe (1715; London edition, 1732), repr. из: Ellis, ed., Eighteenth-century Coffee-house Culture, Vol. IV, 277–312. О Де Ла Роке см.: Ina Baghdiantz McCabe, Orientalism in Early Modern France: Eurasian Trade, Exoticism and the Ancien Regime (Oxford, 2008), 172f. . Быстрее всего распространение напитка происходило в державах с наиболее развитой экономикой – в Великобритании и Голландии. Самые длинные имущественные перечни можно обнаружить именно в этих двух странах, и они демонстрируют, насколько быстро распространялась новая привычка. Например, в небольшом городе Весп, расположенном к северу от Амстердама, в то время проживали ткачи, винокуры и мелкие фермеры, и ни у кого из них в 1700 году не было ни чайных, ни кофейных принадлежностей. А уже к концу 1730-х годов здесь почти в каждой семье имелись чашки и чайник. В конце XVIII века в Алсте, Фландрия, две трети самой бедной пятой части населения пили чай, а одна треть – даже кофе. Главное отличие заключалось в том, что чайники богатых людей были фарфоровыми, а бедняков – медными. В Антверпене даже семьи, которым приходилось ютиться в одной комнате, заваривали себе чай и варили кофе. Уже к концу столетия в Лондоне чайник стал обязательным предметом обстановки в меблированных комнатах, сдававшихся внаем [196] Anne McCants, «Poor Consumers as Global Consumers: The Diffusion of Tea and Coffee Drinking in the Eighteenth Century», Economic History Review 61, 2008: 172–200; Wouter Ryckbosch, «A Consumer Revolution under Strain: Consumption, Wealth and Status in Eighteenth-century Aalst», PhD thesis, Antwerp (2012); John Styles, «Lodging at the Old Bailey: Lodgings and Their Furnishing in Eighteenthcentury London», из: Gender, Taste and Material Culture in Britain and North America, 1700–1830 , eds. John Styles & Amanda Vickery (New Haven, CT, 2006); а также Lorna Weatherill, Consumer Behaviour and Material Culture in Britain, 1660–1760 (London, 1996, 2nd edn). .

Кофе и чай можно было купить у книготорговцев, торговцев тканями, а также у бакалейщиков и аптекарей. Предлагался широкий ассортимент экзотических товаров на любой вкус и бюджет. В 1683 году торговец скобяными изделиями в Чешире, Англия, продавал четыре вида табака; спустя два поколения Александр Чорли из Манчестера продавал десять различных видов сахара. Посредники предлагали чай «специально для бедных по сниженным ценам объемом не менее двух унций» [197] Edward Eagleton, 1785, цитата из: Hohcheung Mui & Lorni Mui, Shops and Shopkeeping in Eighteenth-сentury England (London, 1987), 257. Для разнообразия см.: Jon Stobart, Sugar and Spice: Grocers and Groceries in Provincial England, 1650–1830 (Oxford, 2013), 50—6. . То, насколько глубоко новые привычки укоренились в быту людей, прекрасно иллюстрирует история Самуэля Бауэра, дрезденского виноторговца. У себя дома он завел привычку пить чай и кофе, используя при этом оловянную посуду и шесть кофейных чашек красного и белого цвета, изготовленных на местной Мейсенской мануфактуре. Когда для купца настали тяжелые времена, он даже в работном доме не смог отказаться от привычки пить кофе. Вплоть до своей смерти в 1787 году он заказывал кофе вечером и после обеда, тратя на черный напиток столько же, сколько на всю еду и пиво вместе взятые [198] Hochmuth, Globale Güter , 134, 142. .

Скромный мейсенский сервиз Бауэра наглядно доказывает, что на рынке появилась посуда, которая была одновременно и модной, и доступной по цене, и качественной. Однако мейсенская мануфактура и подобные ей предприятия – например, фирма «Веджвуд» – всего лишь ловко воспользовались спросом на полулюксовые товары, а вовсе не породили его. Сто лет назад никто не мог предсказать, что фарфоровая посуда европейского производства сможет занять лидирующие позиции на рынке. Ни одна европейская чашка или тарелка не могла тогда соперничать с фарфором из Китая. С XVI века голландцы изготовляли расписную делфтскую керамику, но она легко разбивалась. Глиняная посуда плохо сочеталась с горячими напитками. Европа отставала по технике глазирования и росписи – она была территорией медной и грубой посуды, а не изысканного фарфора. В Саксонии в 1704 году Эренфрид Вальтер фон Чирнхаус изобрел способ изготовления твердого фарфора, который долго держали в секрете, да и поначалу производство фарфора было таким дорогим, что позволить себе посуду из него могли лишь Август Сильный и его двор. Тем временем китайцы в Цзиндэчжэне обжигали в сотнях специальных печей керамику, прибывавшую с 4000 местных фабрик. Страна являлась поистине международным центром производства, который к 1740-м годам ежегодно не только снабжал Европу несколькими тоннами фарфора, но и отправлял еще больше в Японию и Юго-Восточную Азию. Появление новых товаров, мода, инноваций – главного топлива общества потребления – были результатом взаимодействия Востока и Запада.