Николай Пахомов - Святослав, князь курский [Proza.ry]

Куда же направляются князья черниговские и переяславский в столь необычное время и со столь малой и к тому же почти невооруженной дружиной? Неужели они в таком малолюдстве решили поискать воинской славы? Нет, не за славой спешат князья русских земель, не подвигов они в кровавых сечах ищут. Спешат они в родовые вежи к половецкому хану Аепе, Осеневу внуку, [16] Аепа — половецкий хан. Осенев — половецкий хан. чтобы ряд рядить, чтобы пир пировать, чтобы для сыновей своих у половецкого хана невест сыскать. Еще по осени они с половцами о том урядились, сославшись послами и гонцами, потому и идут так свободно по чужой степи, защищенные за-коном гостеприимства и сватовства. И происходит это в январе месяце 6615 лета от сотворения мира или в 1107 год от Рождества Христова. [17] В лето 6615 — здесь речь все-таки идет о январе 1108 г., а не о 1107 г., если говорить о современном летоисчислении.

А до этого, в том же году, но в мае месяце (новый год-то у славян начинается с 1 марта) приходил хан Боняк [18] Бонак (Боняк) — половецкий хан на Русь с полчищами не-сметными. Под Переяславлем отбил несколько табунов у зазевавшихся табунщиков и с ними ушел в степь свою. Владимир Всеволодович в тот раз не успел дружину на ворога ополчить: слишком неожиданно и бы-стро действовали половцы — налетели, как смерч в знойный день, и тут же, сделав злое дело, растворились. Да к тому же, честно говоря, Владимиру не до них было: седьмого мая преставилась его благоверная супруга Гита, дочь английского короля Гарольда, [19] Гарольд — Гарольд II, английский король XI в., отец первой жены Владимира Мономаха, Гиты. Был убит Вельгельмом Завоевателем в 1066 г. Гита с матерью до замужества находилась у датчан под защитой датского короля. с которой он прожил тридцать семь лет душа в душу и которая нарожала ему восьмерых детей. Тут то ли покойную жену с надлежащими ей как княгине почестя-ми хоронить, то ли на треклятого и зловредного хана Боняка исполчаться [20] Исполчиться — вооружиться и приготовиться к бою. . Вот, пока переяславский князь был занят похоронами супруги, Боняк и воспользовался моментом…

Удача, как и стоило того ожидать, окрылила хана Боняка — не про-шло и месяца, а он со своей ордой уже снова около Лубна, [21] Лубна — город Переяславского княжества на реке Суле. на Суле стоит. Причем, не один, а со старым недругом Руси ханом Шуруканом [22] Шурукан — половецкий хан и его донскими половцами. Однако удача не только окрыляет, но и лишает прежней осторожности. На этот раз половцы, считая себя не толь-ко в безопасности, но и хозяевами положения и занятых территорий, с грабежом окрестностей города Лубна не спешили, а раскинулись возле города на берегу реки лагерем. Возможно, и вежи свои собирались сюда переместить.

Владимир Всеволодович не замедлил воспользоваться предоставленной ему возможностью и тут же оповестил о надвинувшейся беде великого киевского князя Святополка Изяславича и ближайших своих соседей: Олега Черниговского и братьев Владимировичей Смоленских, Вячеслава и Ярополка. А еще и Мстислава, внука Игоря Ярославича Волынского. Не успели половцы Боняка и глазом моргнуть, как русские полки, ведомые своими князьями, среди которых были и два старших сына Владимира Всеволодовича, Святослав и Всеволод, уже исполчившиеся, с развевающимися на ветру знаменами и прапорами, [23] Прапора — флаги, стяги. нагрянули к Суле. И хотя день давно пошел на убыль, так как отбрасываемые тени явно указывали на шестой час, конные княжеские дружины прямо из походного порядка, даже не перестраиваясь, с ходу устремились в спо-койные воды Сулы и, вспенив их, сверкая на солнце обнаженным оружием, взбадривая себя боевыми кличами: «Киев!», «Чернигов!», «Смоленск!», «Север!», «Волынь!» и «Переяславль!» — врубились в половец-кие орды, которые, как напишут позднее русские летописцы, даже не успели построиться в боевой порядок.

Хан Боняк, не ждавший столь стремительного нападения, успел вскочить на подведенного ему нукерами коня, но не знал, что предпринимать, и только крутился на коне волчком да глядел во все стороны расширившимися от ужаса глазами. Другие ханы и того не успели сделать по своей беспечности и растерянно метались среди шатров на кривых, как печные ухваты, ногах. Паника вселилась в ряды половецких воинов, лишая их воли к сопротивлению. А русские конные крылья, состоящие из черниговцев и смоленцев, так как переяславцы, волынцы и киевляне, ведомые Святополком Изяславичем и Владимиром Всеволодовичем, находились в челе русской рати, уже охватывали половецкие орды справа и слева, отрезая от спасительной степи.