Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

— Константин, нам надо увидеться. Нет, немедленно. Хорошо, я буду через пять минут.

Обычно генеральный секретарь вызывал секретарей ЦК непосредственно к себе, но в этот раз он нарушил это неписанное правило, и спустя несколько минут был в кабинете Черненко.

— Константин, ты можешь передать Рашидову мое предложение? — спросил генсек, усаживаясь на стул.

— Почему бы тебе не сделать это самому? — удивился Черненко.

— На это есть причины, — не вдаваясь в подробности, ответил Андропов.

— Что за предложение?

— Я отдам ему Мелкумова в обмен на Джуру — пусть выдаст мне его.

— Сомневаюсь, что он согласится, — покачал головой Черненко.

— Твое дело передать, причем немедленно.

Только теперь стало понятно, почему Андропов снизошел до этого визита — он хотел присутствовать при разговоре Черненко с Рашидовым. Поняв это, хозяин кабинета снял трубку с одного из телефонных аппаратов, стоявших у него на столе. И спустя несколько секунд он уже разговаривал с Рашидовым:

— Шараф Рашидович, добрый день. Юрий Владимирович просил передать вам свое предложение: он готов пожертвовать Мелкумовым, но только в одном случае — если вы отдадите ему Джуру.

Сообщив это, Черненко замолчал, поскольку на другом конца провода повисла напряженная тишина. Однако Рашидов не столько обдумывал это неожиданное предложение, сколько приходил в себя, потрясенный услышанным. И ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями. Наконец, он ответил:

— Передайте Юрию Владимировичу, что я друзей не предаю.

— Я так и думал, — произнес Черненко, и добавил: — Всего доброго!

Положив трубку, он взглянул на Андропова:

— Он отказался.

Не говоря ни слова, генсек встал со своего места и покинул кабинет. Глядя ему в спину, Черненко подумал: «Он нам этого никогда не простит».

Александр Бородин сидел в своем кабинете, когда к нему неожиданно зашел его начальник — Вилен Шеленцов.

— Александр Терентьевич, только что звонил заведующий отделом — срочно просит наши наработки по кандидатурам председателя нашей «конторы» в Узбекистане. Они у вас готовы?

Вместо ответа Бородин поднялся со стула и, открыв сейф, достал папку, где у него лежали упомянутые наработки, сопроводив этот жест пояснением:

— Как и договаривались, здесь все наши — «ближневосточники» и «азиаты».

Шеленцов взял папку и стал внимательно читать, поскольку ему предстояло вскоре давать начальству свои собственные пояснения по каждой кандидатуре.

— Михаил Турчак у вас открывает список не случайно? — поинтересовался Шеленцов, не отрывая взгляда от документа.

— Михаил Маркович недавно покинул кресло начальника «китайского», 6-го отдела, и находится в свободном плавании.

— Нет, у вас устаревшие данные — я слышал, что его собираются отправить резидентом в Токио, — сообщил Шеленцов и снова углубился в чтение. Но вскоре снова стал комментировать написанное:

— Лев Петрович Костромин вполне подойдет — он всего лишь год как в Афганистане в ранге первого зама в нашем Представительстве и, вроде бы, не прочь вернуться на родину. И перевод в соседний Узбекистан был бы неплохой рокировкой. А вот Леонид Павлович Богданов сейчас в ГДР. Он у нас, если мне память не изменяет, до этого служил в Тегеране?

— Совершенно верно — был резидентом там перед Костроминым, — подтвердил данные шефа Бородин.

— А Батраев у нас сейчас где?

— Борис Никодимович в Болгарии — первый зам руководителя Представительства. Перед этим был нашим резидентом в Исламабаде. Он вообще в этом списке самый возрастной — ему уже пятьдесят семь лет.

— Да, я помню, он начинал еще в начале шестидесятых — кажется, резидентом в Коломбо.

— Память вас не подводит, Вилен Игнатьевич, — похвалил шефа Бородин. — Именно поэтому я и не стал писать для вас их подробные биографии, ограничившись лишь краткой характеристикой.

— Спасибо за заботу о моей памяти, — все с тем же непроницаемым лицом молвил Шеленцов и вдруг спросил: — А зачем вы включили в список Гургенова?

— Вячеслав Иванович человек с достаточным опытом, ровно двадцать лет в органах. Он закончил «лесную школу» в том году, когда я в нее поступил — в шестьдесят четвертом. Работал в Исламабаде, хорошо знает Ближний Восток. Сейчас находится в свободном плавании — ждет нового назначения. Вот я и подумал…