Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

— Вы что наделали? — с ужасом глядя на соседку, спросила Гульнара.

— Иначе тебе отсюда не выбраться, — ответила Нина, срывая простыню со своей кровати и разрывая ее на полосы.

С помощью этих обрывков она связала «наружнику» сначала руки за спиной, а потом и ноги. Еще один кусок материи она использовала как кляп, запихнув его коллеге в рот. После этого она затолкала тело под кровать.

— Посиди пока здесь, а я схожу в одно место, — произнесла Нина и вышла из палаты.

Она отсутствовала около десяти минут, а когда вновь объявилась, то в руках держала гражданскую одежду — свою и своей соседки по палате. Не говоря друг другу ни слова, они быстро скинули с себя больничные одеяния и облачились в свои повседневные платья. После чего покинули палату. На их счастье дежурная куда-то отлучилась, поэтому они миновали ее стойку незамеченными.

Зная о том, что в холле дежурит еще один «наружник», Нина повела свою спутницу черным ходом — через лестничную площадку, где совсем недавно курил ее коллега. Спустившись на первый этаж, они оказались у запасного выхода. Выглянув на улицу, Нина заметила, стоявшую неподалеку машину «скорой помощи». Она была пуста — водитель куда-то отлучился. Схватив девушку за руку, Нина потащила ее за собой к машине. Усадив спутницу на сиденье рядом с собой, «наружница» поблагодарила бога за то, что водитель оставил ключи в замке зажигания, и завела мотор. Спустя минуту они уже выезжали с больничного двора на Гольяновскую улицу. И в это самое мгновение Нина увидела, как из-за поворота выехала белая «Волга» — та самая, которая привезла ее сюда с Лубянки два дня назад.

— Выходи из машины! — приказала Нина своей спутнице.

— Почему? — удивилась девушка.

— По кочану. Я их задержу, а ты беги отсюда, куда глаза глядят и как можно подальше. И ни пуха тебе, и ни пера, девочка.

И видя, что ее спутница медлит, Нина подтолкнула ее локтем в бок. Только после этого Гульнара открыла дверцу и выбралась из салона. Не оглядываясь, она пошла по тротуару в сторону перекрестка у Боровой улицы и Госпитального вала. А Нина, захлопнув дверцу, повернула автомобиль навстречу «Волге». И, быстро набрав скорость, пошла в лобовое столкновение. Заметив это, водитель «Волги» в последнюю секунду успел вывернуть руль в сторону и подставил под удар левый бок автомобиля. Однако удар оказался настолько сильным, что «Волга» опрокинулась и перекрыла проезжую часть.

Услышав за спиной скрежет металла, Гульнара обернулась и какое-то время с ужасом смотрела на произошедшее. Но затем опомнилась и, придерживая руками округлившийся живот, бросилась бежать от места аварии.

Генеральный секретарь сидел в кресле и что-то писал на чистом листе бумаги, когда в кабинет буквально ворвался его помощник Павел Лаптев и с порога сообщил:

— Юрий Владимирович, операция «Трест-2» провалилась — Овсянников застрелился.

— Что?.. — Андропов выронил из рук авторучку и уставился взглядом из-под очков на своего помощника.

— Только что пришло сообщение из Ташкента — это случилось еще до начала беспорядков на стадионе.

— Подробности вам известны — может, это убийство?

— Нет, Овсянников застрелился в своем кабинете. Секретарша услышала выстрел, они с дежурным вбежали, но было уже поздно — Овсянников пустил себе пулю в висок из наградного пистолета.

— Но что этому предшествовало? — продолжал вопрошать генсек.

— Точно неизвестно, но какое это теперь имеет значение — наша операция провалилась. Видимо, перед побегом Джура все-таки успел разгадать наши планы и сообщить об этом в Ташкент.

— Ах, этот Джура! — вырвался невольный возглас из уст генсека.

Какое-то время Андропов сидел неподвижно, уставившись куда-то в сторону. Его отрешенный взгляд явно указывал на то, что это сообщение стало для него настоящим громом среди ясного неба. Несмотря на то, что провокация на стадионе состоялась, однако смерть Овсянникова могла перечеркнуть весь эффект от этого. Генсек потерпел поражение, но его сознание отказывалось это принимать. Он не хотел признавать, что его обыграл какой-то подполковник КГБ, сбежавший несколько дней назад из Москвы и теперь наверняка потиравший руки от удовольствия. Нет, этого нельзя было так оставлять — этот человек должен был за все ответить. И рука генсека потянулась к телефонному аппарату. Подняв трубку, он спросил: