Александр Коломийцев: Эллада

Пришла Архедика в ночь накануне праздника, в руках держала кувшин и чашу. Поставив их у ног, села рядом с Анаксимандром, окутав возлюбленного знакомым, но неведомым запахом.

— Мой придурок учудил. Велел рабыне спать в моей комнате на случай, если вдруг среди ночи мне станет дурно, и днём приглядывать за мной. Мне и было дурно, да совсем по другой причине, кое-как избавилась от дурёхи. Ну, ничего, сейчас наверстаем, — сказала откровенно, обвив шею Анаксимандра, прижалась обнажившейся грудью, куснула ухо. — Ты тоже измаялся, бедненький? Ждал меня?

— Полночи не спал, — признался любовник, чьё тело трепетало под действием чар.

Обняв любовницу, прильнул к устам, пытаясь увлечь на постель. Архедика, насытясь поцелуем, поставила на колени Анаксимандру чашу, велела держать, налила вина.

— Пей!

Взяв чашу обеими руками, Анаксимандр сделал несколько глотков. Такого вина пить ему не приходилось. Вкус был приятным, он отпил ещё.

— Оно же неразбавленное, — сказал, передавая чашу женщине. — Что за вкус? Никак не пойму.

Архедика коротко хохотнула, выпила немного, вернула чашу.

— Смесь белого лесбийского и тёмного наксосского, — и загадочно добавила: — С примесью пряностей, они нам помогут. Бабье счастье коротко, а я хочу насладиться вполне.

Откровенность любовницы в жажде чувственных наслаждений не коробила, Анаксимандр в эти мгновения находил её вполне уместной, хотелось самому признаться в чём-нибудь эдаком. Любовный пыл мешал соображать, торопил, руки зачем-то держали чашу. Поднеся ко рту, влил в себя хмельную жидкость.

— Почему не разбавила? Я опьянею, и ты не получишь того, что хочешь.

— Сегодня праздник Диониса, он велит всем, и мужчинам, и женщинам пить до пьяна и любить друг друга, — она забрала чашу, но опять сделала лишь несколько небольших глотков, вернула чашу Анаксимандру. — Допивай. Не беспокойся, тебя хватит до утра, в вине особые пряности, — она сжала бедро любовника, царапнув кожу. Глаза её горели, губы полураскрылись. — Ну, скорей же, — и кошкой юркнула на ложе.

Анаксимандр одним духом допил вино и, забыв про светильник, устремился в ждущие объятья.

В последнюю ночь сама Архедика назвала её последней: и праздники закончились, и нянька сына стала что-то подозревать. Хозяйка подсыпала ей в питьё сонное снадобье, и та все ночи напролёт спала, как убитая. Под утро, готовясь уходить, любовница, закутавшись в хитон, сидела на краю постели, Анаксимандр спросил расслабленно:

— Где ты узнала науку Эроса? Неужто сама Киприда открыла для эвбейских женщин свои школы?

— Не знаю, — Архедика повернулась к любовнику — вопрос ей понравился, подтверждал способности, — обернула вокруг головы распущенные волосы, отпустила, потянулась всем телом, подняв руки. — Не знаю, может, кому-нибудь Эрос и Афродита преподают свои науки, а у меня была рабыня, старуха-персиянка. Ты первый, на ком я применила её советы и секреты. И вообще, кроме тебя, у меня был только Пахет. Ну, с Пахетом… — вспомнив мужа, женщина поникла, даже сгорбилась. — Если бы ты знал, как после тебя мне противны его прикосновения. Завтра, послезавтра вернётся, — женщина передёрнула плечами, лицо исказила гримаса отвращения. — Вернётся, потребует исполнения обязанностей супруги. Изомнёт, обслюнявит. Попрекает, мало ему, что ноги раскину, требует страсть изображать. Считает, за его подарки всё обязана, — Архедика, закрыв глаза, кривя губы, перечисляла такие подробности интимной супружеской жизни, что Анаксимандр почувствовал брезгливость и одновременно жалость к женщине. — О, великие боги, как он мне отвратен! — Архедика поднялась, закуталась в сползший с плеч хитон. — Хоть бы он в Эврипе утонул, хоть бы его вороны унесли. — Дойдя до двери, обернулась. — Я буду помнить тебя до конца жизни, мимолётное счастье моё. Знаешь, я бы хотела понести от тебя, чтобы ты всегда был со мной.

— Зачем? По обличью Пахет поймёт, что это не его ребёнок, и изведёт тебя.

— Не изведёт, — Архедика усмехнулась, пошутила: — Скажу, пока отмечал Дионисии, меня посетил Дионис, как Посейдон Эфру, пока Эгей был пьян. Прощай, не стану травить душу, к обеду больше не выйду.

Анаксимандр задул светильник, лёг, не укрываясь. Думал о женщине, дарившей ему любовь. Неслышно ступая, в комнату вошёл Гипнос.

Благодаря щедрому подарку главному актёру Пахет привёз папирус с трагедией, занявшей первое место, в лавках прикупил комедий, но все прошлогодние. Едва не со слезами на глазах умолял сделать два списка трагедии и уж потом отправляться домой. Анаксимандр оставался непреклонен в своём желании пуститься в плаванье тотчас же. Дорога звала, каждый день промедления превратился в муку. К Архедике испытывал лишь тёплые дружеские чувства. Огонь страсти, вспыхнувший с необычайной силой, угас.