Олег Суворов - Орден Казановы

Длинная трость чёрного дерева с шаром слоновой кости наверху, украшенная двуглавым орлом и бантом Андреевской ленты.

Осыпанный бриллиантин вензель на левой стороне корсажа.

См. роман «Пропавшее наследство».

См. роман «Пропавшее наследство».

Всё это — немного изменённая цитата из «Петербургской газетки» 1916-го года.

Дух святой — лат.

Святой дух — греч.

Здесь располагалась штаб-квартира Особого отделения.

См. роман «Тайна бессмертия».

Солнце (фр.).

«В сферу деятельности кинематографа вошло неимоверное распространение самой удушающей пошлости», — тогда же вторили «Русскому инвалиду» «Санкт-Петербургские ведомости». Кстати, в этой же газете содержится ещё одна забавно-актуальная фраза, хотя и сказанная по иному поводу. «Поистине мы живём в век рекламы!» — начинает свою статью журналист столь далёкого от нас 1913 года!

Главный управляющий канцелярией по принятию прошений на высочайшее имя.

Впоследствии большевики превратили княжеский дворец в клуб коммунистической молодёжи. Из-за неисправности дымоходов там возник пожар и вся эта уникальная библиотека сгорела.

Подлинный рекламный слоган того времени.

Пройдёт совсем немного лет, и на смену робким и забитым Акакиям Акакиевичам придут злые и агрессивные Полиграфы Полиграфовичи, начав всё отнимать и делить, а потом и душить, душить...

См. роман «Тайна бессмертия».

Красный гранат.

Жалобы.

Кстати, реальный прототип профессора Слонима — А.Ф. Кони — после Октябрьского переворота остался в Советской России и даже перешёл на службу к большевикам, видимо, надеясь привить новой власти уважение к законности. Можно даже не упоминать о том, что у него из этого получилось.

Это самое «мяло» представляло собой вертикальный столб, наверху которого имелся длинный горизонтальный шест, а внизу — старые тяжёлые колёса. К шесту запрягали лошадь, которая ходила по кругу, а колёса месили глину. Когда всё сооружение простаивало, местная ребятня использовала его в качестве карусели.

На самом деле, Ющинский был убит местными уголовниками поскольку однажды, и тоской ссоре со своим товарищем, который был сыном одного из них, запальчиво пригрозил: «А я скажу, что у вас в квартире притон воров».

Это невозможно! — (итал.).

Наоборот (итал.).

Но я не писал вам этого письма! — (итал.).

Впрочем, на выходе из дома он всё-таки не удержался и рассказал об увиденном дежурившему в подъезде филёру, которым по странному стечению обстоятельств оказался недавно обиженный им Михаил Крупенин. Тот, в свою очередь, сообщил об этом в ежедневном донесении. Впоследствии это донесение упомянул в своей книге о Распутине тогдашний начальник петербургской полиции С.П. Белецкий, благодаря чему нам и стала известна вышеописанная сцена.

Ещё бы немного — и наш герой вошёл бы в историю вместо господ Юсупова и Пуришкевича, застреливших Распутина ровно три года спустя. Кстати, по поводу дремучего антисемитизма того же Пуришкевича сам Кутайсов не раз прохаживался таким, например, образом: «Имя Пуришкевича не погибнет для потомства. Оно будет занесено на страницы истории... Естественной, разумеется».

Вот она! — (итал.).