Антал Серб - Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы

Он носил фамилию матери, которая была итальянкой, и звался Джоном Бонавентурой. Это странное сочетание — Джон Бонавентура — сразу насторожило меня и вызвало смутное беспокойство. Где-то оно мне уже встречалось. Но где? Я напрасно ломал голову. Только гораздо позже мне удалось это вспомнить, причем при совершенно фантастических обстоятельствах.

Остальное я прочитал бегло, не останавливаясь на биографиях Пендрагонов, живших в девятнадцатом веке в свое удовольствие и процветавших при королеве Виктории. Отец нынешнего графа Гвинеда являлся характерным представителем своей эпохи, а поскольку на упомянутую эпоху пришелся самый разгар империалистических войн, которые Англия вела на различных континентах, большую часть жизни он прослужил в колониальных войсках, почти не бывая дома, потом занимал высокие посты в местной британской администрации и скончался от тропической лихорадки в должности губернатора одной из провинций Бирмы.

О моем знакомом — восемнадцатом по счету графе Гвинеде — я обнаружил довольно скудные сведения в карманном справочнике «Кто есть кто». Год рождения — 1888; значит, сейчас ему сорок пять лет. Полное имя — Оуэн Алистер Джон Пендрагон из Ллэнвигана. Учился в Харроу, потом в Оксфорде, служил в колониальных войсках, является кавалером нескольких орденов Британской империи и членом многочисленна клубов. Обычно «Кто есть кто» сообщает самое важное с точки зрения англичан: чем увлекается вышеозначенный джентльмен. Но об увлечениях графа Гвинеда составители справочника умалчивали.

Подошло время обеда. Я сдал книги — свои и Мэлони — и направился к выходу.

— Ну вот, теперь я знаю, что такое библиотека, — сказал мой сосед, который теперь не отходил от меня ни на шаг. — Уж лучше бы я искупался в болоте. Уф! За десять лет я не прочел столько, сколько сегодня. Кстати, где вы обедаете?

— На Грик-стрит, в китайском ресторанчике.

— Вы не рассердитесь, если я пойду с вами? Не люблю заправляться в одиночку.

Меня несколько огорошил этот слишком быстрый даже по континентальным понятиям переход на короткую ногу. Но в этом парне было что-то трогательное. Он напоминал шимпанзе, который вырвался из клетки и, ничего не понимая, слоняется по лондонским улицам, но при этом настроен весьма миролюбиво и горит желанием с кем-нибудь пообщаться.

— Буду рад, если вы составите мне компанию, — сказал я. — Но должен вас предупредить, что я обедаю с одним моим китайским другом. Не знаю, насколько у вас развито чувство цвета и как вы относитесь к желтокожим джентльменам.

— Нормально. Я ничего не имею против желтых, если они не нахальничают. Для нас, коннемарцев, все люди одинаковы. Кроме наглецов, конечно. Однажды мой слуга-кафр плохо почистил мне сапоги, а когда я сделал ему замечание, огрызнулся. Тогда я схватил его, натянул ему на ноги детские ботинки и не позволял снимать все три дня, пока мы шли по пустыне Калахари. А надо сказать, жара там стояла страшная. Так представьте себе, на четвертый день у моего кафра ступни стали в два раза меньше, чем были прежде.

Мы пришли в ресторан, где меня уже ждал доктор Ву Сэй. Увидев, что я привел какого-то чужака, китаец спрятался за самой дружелюбной улыбкой, какую только мог изобразить, и за все время обеда едва проронил несколько слов. Но тем разговорчивее был Мэлони. Он еще раз покорил мое сердце, показав, что не только любит, как и я, китайскую кухню, но и прекрасно в ней разбирается. Обычно, обедая в китайском ресторане, я доверял выбор блюд Ву Сэю и, поглощая что-то мелко нарубленное и очень вкусное, даже не задумывался, что это может быть: свинина, лепестки роз или какие-нибудь водоросли. Но на этот раз инициативу взял в свои руки мой новый знакомый, продемонстрировав такие познания в области китайской кулинарии, что я только диву давался.

— Вам в какую сторону? — спросил он, когда мы вышли из ресторана.

Я сказал, что иду к себе в гостиницу.

— Слушайте, а если я вас провожу маленько, как вы на это посмотрите?

Его непосредственность решительно не знала никаких границ.

— Скажите, — смущенно спросил он, когда мы двинулись в путь, — а вы случайно не из немчуры?

— Нет. Я венгр.

— Венгр?

— Да.

— А это что, такая национальность? Или вы просто насмехаетесь над моей необразованностью?

— Ну зачем же? Я действительно венгр.

— Интересно. А где живут венгры?

— В Венгрии. Между Австрией, Румынией, Чехословакией и Югославией.

— Но ведь… все эти страны выдумал Шекспир. — Он весело рассмеялся, а потом, словно извиняясь, добавил: — Нет, я вам верю, но все-таки… А на каком языке говорят венгры?