Владимир Сназин - Доктор Постников

– А когда нужно ехать?

– Выезжаете завтра. Поэтому в лекарскую школу не приходить, в Кремле не показываться. Из дому придете сразу на Рязанское подворье, где в первом часу дня вас будет уже ждать рогожная повозка. Ты, Петр, с собой берешь свою сумку с инструментами, она тебе там понадобится. А ты, Готфрид, захватишь травник Кульпепера для сличения трав, и на всякий случай для приготовления декокта сбор лекарственных трав для унятия боли. Перед отъездом от подьячего Аптекарского приказа получите на первое время денежное жалование, проезжие грамоты, царские грамоты, список лекарственных трав и сопроводительную бумагу за подписью боярина Василия Федоровича Одоевского для воеводы. Надеюсь, ваше путешествие не продлится больше месяца, а к этому времени, думаю, боярин Языков успокоится, получив хорошее место по службе.

Дав юношам еще несколько наставлений, доктор Блюментрост отпустил их по домам.

Утро следующего дня было такое же хмурое и дождливое. Погребение царя по православному обычаю было назначено на седьмой час дня. Но, несмотря на это, улицы с первыми лучами солнца были уже полны народа.

Петр собрал все необходимое перво-наперво тетрадные листы, в которых было много записей и рисунков, сумку с хиругическими инструментами и перо с чернильницей. Попрощался с прислугой – Глашкой и Миколой, которые сунули ему в руки туесок с домашней едой, выслушал наставления тятеньки Василия Тимофеевича, – большого знатока посольских переездов, и зашел в светелку к матушке, почему-то захворавшей накануне его отъезда. Прильнув к груди Петра, Марфа Антуфьевна зарылась лицом в его кафтан и зарыдала. Сын, обхватив ее голову руками, успокаивал матушку как мог. Наконец, утерев слезы платком, но все еще продолжая всхлипывать, она проговорила:

– Сынок, почему ты так легко одет, возьми с собой опашень, не ровен час, остынешь.

– Маменька, – проговорил Петр,99л подходя к двери, – там, куда я еду, уже тепло и нет снега.

– Господи, увижу ль я снова своего кровиночку! – И она трижды перекрестила уходящего сына.

Потрепав на прощание щетинистые морды собак, Петр открыл калитку, но, переступая деревянный порожек, обернулся. В окне матушкиной светелки и в окне рабочей горницы отца он увидел милые сердцу родные лица, одно из которых было сурово-печальное, а другое нежное и несчастное. Петр поднял руку и слегка, так чтобы не показать своих чувств, махнул им.

Народ, большей частью это были стрельцы различных полков, перемешивая сапогами раскисшую дорожную грязь, с возбужденными и в тоже время угрюмыми лицами шел в сторону Кремля, чтобы проститься с почившим государем.

Повозка, покрытая рогожей, уже ожидала у крыльца лечебных палат. Готфрид еще не пришел. Подьячий Аптекарского приказа, удостоверившись, что перед ним ученик лекарской школы Петр Постников, передал ему под роспись все необходимые бумаги и денежное жалование, которого должно было хватить на переезд из Москвы до Белгорода. В сопроводительной бумаге сообщалось, что ученики лекарской школы Аптекарского приказа (числом столько-то) направляются в Белгородское воеводство на сбор для царской аптеки лекарственных трав и растений. Сообщалось также, что они поступают в воеводское распоряжение на полное довольствие с выдачей ученикам достаточного денежного жалования на ежедневное кормление. Готфрид подошел в тот момент, когда Петр уже прятал в сумку полученные документы и деньги.

Когда повозка выехала на Мясницкую, Постников вдруг вспомнил слезы матушки и наставления переживавшего в душе разлуку с сыном батюшки. На его глаза непроизвольно навернулись слезы.

Он приподнял полог рогожи, посмотрел назад и незаметно для Готфрида, опять помахал рукой в направлении своей усадьбы.

Конец первой книги