Владимир Сназин - Доктор Постников

– А когда я уже спускался с красного крыльца, из плотно стоявшей возле него толпы, словно червь из земли, выполз подьячий Аптекарского приказа, поклонился и сказал, что дьяк Андрей Андреевич Виниус просит меня зайти к нему по неотложному делу.

– Странно, – удивился Готфрид.

– Что странно? – не понял Блюментрост.

– Сегодня утром у Виниуса был отец Петра дьяк Постников.

– Андрей Андреевич сказал об этом, это мне известно. Но что они бывшие сослуживцы по Посольскому приказу, для меня было новостью. Вот так и бывает в жизни: «Мир тесен, а нить тонка». Оказалось, что дьяк Постников пожаловался Виниусу на боярина Языкова, будто бы тот хочет вызвать на расспрос его сына Петра по делу о траве. Дьяк Виниус спросил меня, о какой траве идет речь. Я рассказал всю историю с кислой салатной травой, о которой Петр в своем ответе упомянул царю. Сначала дьяк Виниус от души посмеялся, а когда представил себе, что боярин Языков теряет со смертью царя, понял: тот готов был уцепиться за любую возможность, лишь бы продлить уже определенные Богом дни жизни царя.

– И что же сказал дьяк Виниус, дядя?

– Он сказал…

Но в этот момент со стороны Красной площади послышались гул толпы, а затем крики: – «Хотим Петра! Пусть царем будет Петр!»

– Что это? – чуть ли не одновременно воскликнули все трое. Они прислушались. Народ продолжал скандировать: «Хотим Петра на царство!»

– Никак народ выбор делает, – проговорил доктор Блюментрост с тревогой в голосе. – Требует посадить на царство малолетнего Петра. Значит, Нарышкины победили?

– А что, учитель, Нарышкины хуже Милославских? – спросил Петр.

– Разницы между ними нет, мой мальчик. Но если победили Нарышкины, то у власти опять останется боярин Языков. И тогда трудно сказать, что будет со всеми нами.

– Ты не договорил, дядя, что же сказал дьяк Виниус? – выводя доктора Блюментроста из задумчивости, повторил свой вопрос Готфрид.

– Да, – проговорил доктор, как бы приходя в себя. – Андрей Андреевич сказал, что мы правы, опасаясь этого, все еще всесильного, человека. И нужно сделать все, чтобы уберечь Петра от пыток.

Доктор Блюментрост взял со скамьи чашу с водой, сделал два глотка, поставил ее, поочередно посмотрел на Готфрида и Петра и продолжил:

– Оставив меня на некоторое время одного, Андрей Андреевич куда-то вышел, а когда вернулся, в руках держал два листа бумаги. Он протянул мне один из них: – «Вот, прочти».

– И что это были за листы, учитель? – не без испуга в голосе спросил Петр.

– Это была царская грамота о ягодной повинности.

– Я слышал о такой грамоте, – сказал Готфрид. – В прошлом году помясы, которых отправляли на сбор трав, тоже их получали.

– Правильно, племянник.

– А что в ней написано? – поинтересовался Петр.

– В ней написано следующее, – Блюментрост вынул из-за левого обшлага названную бумагу и прочел:

«Воеводам и всем их подчиненным строго предписывается прислушиваться к просьбам направленных в его воеводство аптекарей, травников и помясов. Оказывать им всестороннюю помощь и спомогательство в собирании лекарственных трав. А чтобы в травном собирании не упустить время, то без промедления давать им в помощь от мала до велика крестьянских детей. В случае не успеха миссии по сбору для царской аптеки лекарственных трав воеводе придется внести в царскую казну 100 рублей штрафа. А помощники, которые царское жалование будут пропивать и бражничать в кабаках, и вместо лекарственных трав собирать будут травы гнилья или противолечебные травы, будут биты кнутом или посажены в тюрьму».

– А что было во второй бумаге? – спросил дядю Готфрид.

– Вторая бумага – это второй экземпляр грамоты.

– А для кого дьяк Виниус приготовил эти бумаги?

Блюментрост встал с лавки, прошелся по лекарственному залу и, остановившись напротив обоих ребят, сказал:

– Одна бумага предназначена Петру, другая, – он сделал паузу, – другая, Готфрид, тебе.

Готфрид отпрянул и всплеснул руками:

– Как, и я тоже еду?

– Да, мой племянник, ты тоже едешь. Тебя дьяк Виниус как одного из лучших знатоков лекарственных трав назначил главным сборщиком. Стрельцы, которые были назначены первоначально, прибудут позже.

– Куда мы выезжаем, дядя?

– В Белгородское воеводство, в городок Верхососенск к городскому воеводе Савелию Поляновскому.

– Почему туда?

– Как мне сказал доктор фон Гаден, который в бытность свою студиозом в братской школе-коллегиуме, и не единожды собиравший в тех местах лечебные травы считает, что самый лучший степной шалфей, весенний адонис и белый донник растет в низовьях реки Оскол, в его пойме. А это уже за пределами засечной черты, на территории дикого поля. Засека там слабая, народ более всего ссыльный, оседлых мало, поэтому иногда случаются татарские набеги. Но будем надеяться, что воевода озаботится вашей безопасностью.