Пэт Баркер - Безмолвие девушек [litres]

– Что случилось?

– Ничего.

– Я бы так не сказал…

– Я беременна.

Мгновение он переваривает услышанное. Затем спрашивает:

– Ты уверена?

Кто-то рассказывал ему, будто женщина не понимает, что беременна, пока ребенок не начнет толкаться. Это правда? Он ничего в этом не понимает.

Брисеида смотрит ему в глаза.

– Да.

Ахилл верит ей. Она не из тех, кто лжет. Не солгала даже, когда Агамемнон заверял, что не притрагивался к ней, хотя солгать было в ее собственных интересах. И вот в считаные секунды он обретает будущее. Пусть он и не может быть его частью, но должен считаться с ним.

Мысль об этой новой жизни просачивается в его сознание. И вновь просыпается страх смерти. Он просыпается посреди ночи, весь в поту, и раздумывает над тем, как окончится его жизнь. Ему ведомо все о смерти на поле брани, он видел худшее – потому что сам становился тому причиной. Но после, когда это произойдет, он окажется голым и беспомощным во власти женщин… Он и сам не понимает, почему это так заботит его. Ведь в каком-то смысле его там уже не будет.

И все же он раздумывает над этим – долгими часами в темноте. Но утром ночные тревоги забываются.

Все это время его лира, завернутая в промасленный чехол, покоится в резном сундуке. Порой он достает ее и касается струн, однако всякий раз откладывает в сторону.

Но как-то вечером, уже под конец перемирия, он ловит себя на мысли: «С чего я решил, что не смогу?» Правда в том, что он этого не узнает, пока не попробует. Поэтому Ахилл садится, берет лиру в руки и наигрывает самую простую мелодию, какую знает, – детскую колыбельную. Сыграв ее несколько раз, вскакивает и расхаживает по комнате, слишком возбужденный, чтобы усидеть на месте.

После этого он не расстается с лирой. Следующим вечером, после трапезы, они с Алкимом играют на пару. Песни следуют одна за другой, и куплеты всё непристойнее, так что под конец все давятся со смеху. После, в своих покоях, он играет мелодии, которые любил мальчишкой, песни о битвах, о дальних плаваниях, о приключениях, о славной смерти героев… Он счастлив, что снова может играть, а не просто сидеть и слушать других.

Брисеида смотрит на него, лежа в постели. Уже поздно.

– Совсем забыл. Надо еще кое-что уладить.

Ахилл встает и выходит из комнаты.

Стоя на ступенях веранды, он громко зовет Алкима. Тот спешит к нему, бледный и напуганный, словно допустил какую-то оплошность, что-то фатальное – как если б Ахилл обнаружил пятно на своем чудесном щите. Ахилл усаживает его за стол – в зале, потому что не хочет говорить об этом в присутствии Брисеиды, – наливает чашу вина и пытается объяснить. Облегчение Алкима столь велико, что в первую минуту он лишь изумленно таращится на Ахилла. Кажется, он не понял ни единого слова.

– Если я умру… – снова начинает Ахилл.

На сей раз до Алкима доходит, и он вскидывает руки, словно это худшие слова, какие ему доводилось слышать. «Что ж, если я могу принять это, то примешь и ты», – думает Ахилл, теряя терпение.

– Если я умру… Я не говорю, что так и будет. Если…

Алким все еще в ужасе.

– Послушай, у меня нет никаких предчувствий или чего-то такого… – Это не предчувствие, но уверенность. – Я просто хочу уладить кое-что на будущее.

Алким таращится на него. Сложно определить, что из сказанного до него дошло.

– Брисеида беременна. – Так, это дошло. – Если я умру, то хочу, чтобы ты взял ее в жены и… – Он вскидывает руку. – Если. Если . Я хочу, чтобы ты доставил ее к моему отцу, чтобы мой ребенок жил во дворце моего отца.

Пауза.

– Ты согласен?

Алким произносит жалостливо:

– Я не заслуживаю такой чести.

– Но ты исполнишь просьбу?

– Да.

– Клянешься?

– Да, конечно, я клянусь. – И затем: – Она знает?

Ахилл качает головой.

– Пока нет нужды говорить ей об этом.

Он желает Алкиму доброй ночи и возвращается в свои покои. Брисеида ждет его в постели. Ему хочется лечь рядом, однако он не поддается мимолетному порыву. Настроение меняется, становится мрачным с наступлением ночи. Поэтому он садится и снова берет в руки лиру. Пытается вспомнить песню, которую сочинял, пока Патрокл был еще жив. Она стала частью тех последних дней, проведенных вместе. Ахилл не уверен, что сможет сыграть ее, даже теперь. И действительно, с первых же нот к глазам подступают слезы. Но проходит несколько минут, и он пробует вновь. И на этот раз играет мелодию от начала до конца. Впрочем, она не окончена. Теперь Ахилл припоминает, что это не давало ему покоя. Никак не удавалось завершить проклятый мотив. И Патрокл был не в силах помочь.