Дарья Иволгина - Новгородская ведьма

И натура «темного эльфа», которую Гвэрлум так долго лелеяла и взращивала внутри души, опять взяла верх. Гвэрлум ничего не сказала, но мысленно воспротивилась всему, что слышала за столом. Она знала, что восстанет против всеобщей покорности судьбе, что сделает все возможное, лишь бы отыскать ключ к спасению, лишь бы вырваться из этого чужого, неприятного мира.

Флор уехал на следующий день. Сборы были недолгими. Животко уныло слонялся по двору — не хотел уезжать и «учиться уму-разуму». Вадим был немного растерян, но держался хорошо, спокойно.

Наташа вышла проститься уже под самый конец, старательно подражая какой-нибудь Прекрасной-Премудрой, как их показывают в фильмах про Кащея Бессмертного: степенная, добрая, преданная. Поклонилась Флору, мысленно поздравляя себя: вышло и плавно, и вместе с тем любовно. Потом обняла его, поцеловала в щеку.

Флор был растроган и не скрывал итого. Девушка ему нравилась все больше и больше. Не напрасно взял ее под свое крыло, глядишь — выправится, еще станет всем на зависть. Поклонился и он Наташе, а после повернулся и пошел прочь со двора. Следом поплелся Животко, а последним ушел Вадим. Бегло пожал руку Харузину, кивнул Недельке, Наташе махнул — и был таков. В пути ему лучше думалось. Может, по дороге что-нибудь углядит или придумает.

Гостей, которыми Неделька в отсутствие хозяев заполонил дом, заметно поубавилось, самая рвань исчезла в ту же ночь, когда появились близнецы, однако кое-кто задержался, в том числе странница по прозванию Сольмира. Крещеного имени своего она не говорила — может, и не имела такового. Она засела в светелке у Натальи и занималась там прядением, да так ловко, что Гвэрлум глаз не могла оторвать.

Сольмира выглядела странно — почти невероятно. Она была рослая, как гренадер времен Павла Первого, с серыми волосами, тщательно убранными под плат. Из-под платка выглядывал только хвост косы, похожий на мышиный. Наташе чудилось: если потрогать эти волосы, они на ощупь будут жесткими, точно пакля. Широкоплечая женщина была костлявой, а лицо имела совсем маленькое, словно оно принадлежало пятилетнему ребенку, румяненькое, кругленькое, без единой морщинки, без бровей и ресниц. Как целлулоидный пупс, думала Наташа, украдкой разглядывая мастерицу.

Сольмира за работой напевала. Все песни у нее были на одну мелодию и странным образом напоминали Наташе ролевые.

«Барды» или «менестрели» — совершенно особенная категория ролевиков. Эти люди пользуются в своей среде повышенным почтением. От них не требуется большого соответствия эпохе в плане костюма — менестрель повсюду, в любой эпохе, на любой игре расхаживает в женских колготках, тунике с поясом и гитарой за плечом. Везде он желанный гость.

Менестрели-девушки от менестрелей-юношей, в принципе, ничем не отличаются. Точно так же выходят из ночи, бесприютные, нищие, богатые лишь песнями, и усаживаются у любого костра. Всегда народ потеснится, угостит миской каши или хлебом с тушенкой.

И начинает менестрель петь песню за песней. У каждого есть своя «фирменная», хотя бы единственная, которую поет только он один. Это — необходимое условие. В ролевой среде бывали настоящие скандалы, если менестрель осмеливался исполнить чужую песню. Случались даже драки, а уж сколько слез, тайных и явных, при этом пролито!

Однако были песни настолько популярные, что их исполнили все. Они, можно сказать, перешли в разряд народных. И уже никто не помнил в точности, кто и при каких обстоятельствах сочинил их. Говорили разное: что это чей-то перевод с древнеанглийского или средневерхненемецкого, что это перевод Маршака, что это сочинил тот или иной известный ролевик (здесь версии тоже разнились). Мелодия, многократно перевранная, наконец утверждалась в той версии, которую удобно было орать хором.

И вот, исполнив свою личную песню — как бы предъявив визитную карточку — менестрель переходил к этим «народным», и весь костер с удовольствием пел и горланил почти до утра.

Как правило, большинство ролевых песен очень мрачны. Наверное, нет ни одного сочинителя, который миновал бы тему «Плача по Боромиру». Эти «плачи» ужасно длинны и нудны, однако петь их — одно удовольствие. Другие темы касаются осады, смерти безоружного певца (чье оружие — лютня и не более того), смерти женщины из-за коварства другой женщины или мужской неверности, смерти влюбленных, смерти воина в бою или от ран… Вариантов множество.

Мелодии обычно заунывны, иногда в них звучит нечто от марша, иногда — от вальса. Гвэрлум нравились мрачные песнопения о темных эльфах, об их одинокой тайной тропе. Она редко афишировала это свое пристрастие и уж конечно никогда не пела вместе со всеми хором у костра, однако в душе у нее часто звучало что-нибудь грустное. Это было созвучно ее обычному настроению.