Сесил Рот - Иудеи в Венецианской республике. Жизнь в условиях изоляции

Вот почему вплоть до начала XIX века банки оставались характерной и неотъемлемой чертой гетто. Уже в 1786 году в официальном своде венецианских законов целый том на пятьсот страниц был посвящен правилам работы банков в гетто и их управлению. Всего, как уже было сказано, их было три. Их различали по цветам и называли «Зеленый», «Желтый» и «Красный». Банки обязаны были предоставлять под залог ссуды в размере до трех или, в исключительных случаях, до шести дукатов. Процентная ставка равнялась 5; к ней впоследствии добавили небольшой первый взнос. Текущую ставку следовало писать на большой доске, которую размещали на видном месте в банке. Для каждой операции требовалось выписать ломбардную расписку, на которой указывали дату, сумму и описание залога. Каждый банкир вносил депозит в размере 5 тысяч дукатов в качестве обеспечения для надлежащего ведения дел. Банки должны были работать в те часы, когда горожане могли проходить в гетто, за исключением суббот, праздников и официальных нерабочих дней. Если последнее условие выполняли неаккуратно, все магазины в гетто закрывали, а обитателям запрещали выходить за ворота; кроме того, на общину налагали крупный штраф. В законе подробно регулировались правила работы банков: предметы, которые можно было принимать в залог; порядок действий на случай пожара или кражи; внутренний контроль над банками; количество служащих, а также ведение счетов. Помимо рядовых служащих-евреев в часы работы в банках должны были постоянно присутствовать несколько клерков-христиан (естественно, за счет евреев), чтобы надзирать за тем, как там ведутся дела.

По истечении 13 месяцев невыкупленные залоги продавались на публичном аукционе на Риальто. Прибыль от продажи шла первым владельцам, в то время как убытки, конечно, несли банки. Навязывание товаров у ворот гетто строго запрещалось; molecchini, как называли тех, кто на это решался, подлежали порке на территории гетто и полугодовому тюремному заключению. В банках община должна была держать капитал в размере 100 тысяч дукатов. Впоследствии обязательную сумму удвоили. Капитал, очень значительный для тех дней, оставался мертвым. Более того, каждый год община должна была вновь пополнять его до требуемого минимума; община же покрывала убытки, понесенные банкирскими домами. С течением времени ежегодный дефицит нарастал. Так, за пятилетний период 1793–1798 годов, несмотря на сокращение оборота, возник пассивный баланс почти в 7 тысяч дукатов на все операции в размере 55 с лишним тысяч дукатов. Банки должны были исключительно удовлетворять требования бедняков-христиан. Бедняки-евреи таким правом не обладали; они не участвовали в прибылях учреждения, которые должны были содержать их единоверцы ценой таких неимоверных расходов!

Конечно, жизнь в гетто была сосредоточена вокруг синагог, хотя ни в коем случае не ограничивалась ими. Именно они образовали главную цель паломничества для всех гостей города. По одной старинной легенде, несколько еврейских мест поклонения, развалины которых еще долго оставались заметными, существовали на Джудекке в раннесредневековый период. Там молились проживавшие на острове левантийские купцы. Несомненно, во время короткого периода с 1366 по 1395 год официальной еврейской общине, которая должна была ссужать деньги, позволили содержать эти синагоги. Естественно, после изгнания евреев из Венеции в 1395 году их молельные дома пришли в упадок. В 1408 году евреям, жившим в городе, запретили проводить богослужения в домах, принадлежащих христианам. В 1426 году устройство синагог снова запретили. Конечно, тем, кто приезжал в Венецию по делам, приходилось довольствоваться тайными неофициальными богослужениями. По торжественным случаям, например на еврейские праздники, они возвращались в Местре, где существовало разрешенное еврейское поселение со всеми необходимыми учреждениями и где (по свидетельству путешественника, посетившего остров в 1483 году) имелась красивая синагога.

Когда из-за войн и беспорядков на материке евреи, жившие в Местре, вынуждены были искать убежища в Венеции, им снова разрешили там селиться, но богослужения были запрещены по-прежнему. Исключение составляли большие праздники 1513 года, когда власти дали на то разрешение. Даже после того, как община утвердилась в Венеции и евреям отвели отдельный квартал, запрет на богослужения был подтвержден особо. По особым случаям венецианским евреям по-прежнему приходилось ездить в синагогу в Местре. Однако в новых условиях подобное нетерпимое отношение было невозможным. Видимо, изменение политики началось после отмены указа об изгнании евреев 1527 года, так как год спустя в гетто основали старейшую из венецианских синагог. Еще до конца XVI века собственный молельный дом появился у каждой из различных национальных групп в венецианском гетто. У немецких евреев, представлявших самую многочисленную группу, синагог было несколько. Различия между ними особой важности не представляли; даже произношение на иврите, которое повсеместно служило водоразделом между евреями-ашкенази и сефардами, было одинаковым. Все они следовали итальянскому варианту произношения. Конечно, желание сохранить гимны, обычаи и порядки предков делало раздельные богослужения естественными. Таким образом, ни о каком расколе речь не шла. Необходимо также помнить, что еврейское население гетто настолько разрослось, что о том, чтобы ходить в одну синагогу, не могло быть и речи. В то же время строительство одной большой синагоги было бы воспринято властями города как богохульство. Проблему решали с помощью нескольких частных синагог. Вначале богатые семьи устраивали их у себя в домах; иногда они получали квазипубличный характер. Во всех или почти во всех таких синагогах богослужение велось на немецкий лад, ведь численность их прихожан намного превышала численность всех остальных групп в гетто, хотя немецкие евреи и не превосходили других в богатстве и общей значимости.