Эмилио Сальгари - Последние флибустьеры

И это еще не все. Под пологом девственного леса караулит еще немало опасностей. Там обитают вампиры, разновидность летучих мышей, величиной с кота; они поджидают путников, смертельно уставших от долгой дороги; как только те заснут, вампиры присасываются к спящим и пьют их кровь. Кроме того, в лесу водятся ужасные пауки-птицеяды, не меньше вампиров охочие до крови; они постоянно сидят в засаде на стволах деревьев. И наконец, во влажных и болотистых лесах многие тысячи пиявок выползают из укрытий и жалят немилосердно.

Таковы удовольствия, которые доставляют девственные леса, будь то в Америке, Африке или Азии.

И даже зная о том, каким опасностям они могут подвергнуться, трое авантюристов, побуждаемые страхом с минуты на минуту встретиться с жестоким маркизом, торопливо шли в постоянном окружении сумеречной полутьмы, не позволявшей им заметить вовремя хоронящихся в засаде хищников.

Первый переход привел их на вершину сельвы, но там они остановились, признавшись, что не смогут дальше ступить ни шагу.

— Сотня штормов Бискайского залива вам в глотку!.. — воскликнул дон Баррехо, всегда сохранявший чудесное настроение. — Кажется, мы немного постарели, дорогой мой Мендоса. Где те переходы, которые мы совершали вместе с графом ди Вентимилья по лесам Сан-Доминго? Их-то действительно можно было назвать маршами, и мы их выдерживали!

— Боясь подставить ноги зубам мастифов, — умерил его пыл баск. — Ты помнишь, как на нас натравливали собак?

— А здесь, дружище баск, тебя с минуты на минуту могут ошарашить пули. Что же до ран, то пулевые ранения бывают куда серьезнее.

— Пока не услышу свиста пуль, я никуда не двинусь, — сказал в ответ Мендоса.

— И я тоже, — добавил де Гюсак. — Мы добрались до вершины сьерры и теперь, думаю, можем немного передохнуть и даже приготовить ужин.

— Ох, обжоры!.. — не удержался дон Баррехо. — А обезьяна?

— Я уж о ней и не помню, — рассмеялся Мендоса.

— Да и мне она пришла на ум только сейчас. Черт возьми!.. Но что же вам предложить?

— Я займусь кухней, — сказал бывший трактирщик из Сеговии.

— Хитрец!.. — оценил его выбор дон Баррехо. — Ну раз уж вы назначили меня главным снабженцем своих желудков, придется мне наполнять ваши пузяки. Кто знает!.. Может, я встречу еще одну обезьяну. Хочешь пойти со мной, Де Гюсак, если у тебя осталось хоть немного сил? А Мендоса тем временем разведет костер.

— Шагов на тысячу меня хватит, — ответил бывший трактирщик, снимая с плеча аркебузу.

— Работа снабженца становится все труднее. Боюсь, что не смогу предложить вам ничего другого, кроме стервятников.

— А где они? — спросил Де Гюсак.

— Совсем недавно, когда мы продирались через кусты, я видел несколько вспорхнувших птиц.

— Это хороший признак.

— Почему?

— Значит, там должен находиться чей-то труп.

— Сеньор повар, надеюсь, вы не будете варить нам падаль. Мы ведь не дарьенские людоеды, — сказал дон Баррехо.

— Животное могло умереть и недавно, — невозмутимо ответил бывший трактирщик. — Пойдем посмотрим, чем там закусывали стервятники. Позаботься о костре, Мендоса: мы вернемся не с пустыми руками.

Они взглянули на буссоль и снова зашагали под бесконечными лесными аркадами, не забывая об осторожности. Слышались нетерпеливые крики стервятников, готовых приступить к разделу добычи. Пройдя шагов двести — триста, авантюристы заметили плотную группу индюковых грифов, безобразных птиц величиной с индюка, с темно-серыми перьями, красными глазками и белым клювом.

— Видишь их? — спросил дон Баррехо у Де Гюсака.

— Да, и уверяю тебя, что они нас тоже разглядывают, — ответил бывший трактирщик из Сеговии.

— Боишься, что они на нас нападут? Но это же не кондоры.

— Не осмелятся; однако у этих птиц есть очень дурная привычка: когда их потревожат, они изрыгают съеденное прямо на охотников. Уверяю тебя, что их блевотина пахнет совсем не духами.

— У, грязные свиньи!.. Стрельну-ка я по ним издали.

Однако и на этот раз дон Баррехо зря потратил заряд, потому что грифы, заметив охотников, предпочли взлететь и скрыться в лесных зарослях.

Уверенные в том, что найдут какое-нибудь мертвое или умирающее животное (потому что жестокие и жадные грифы набрасываются даже на живых животных, которые не могут защищаться), двое авантюристов кинулись вперед и очень скоро заметили возле корней огромной пальмы распростертое тело, формой напоминающее кабана, и также покрытое щетиной, только боле толстой.