Эмилио Сальгари - Последние флибустьеры

Что же случилось с весельчаком доном Баррехо? Может быть, он блуждает по лесу, пытаясь угадать верное направление? Или его захватили испанцы? Сотню раз Мендоса возвращался к этим вопросом, но так и не смог прояснить для себя таинственное исчезновение гасконца.

Но Мендоса не отчаивался. Он видел, как кондор плавно опускался к границе леса, и полагал, что дон Баррехо не упал с большой высоты, а значит, не сломал ногу.

Двое авантюристов, подгоняемые желанием избавиться от преследований испанцев и найти товарища, продолжали бежать во весь дух, хотя голод и давал себя знать. Примерно через полчаса они достигли лесной опушки. Перед ними простирался большой луг, по счастью не занятый в это время страшными быками из пуны.

— Дон Баррехо должен был спуститься здесь, — с облегчением вздохнул Мендоса.

— Тем не менее его не видно, — возразил Де Гюсак. — А не выстрелить ли нам из ружья?

— Ни за что!.. Мы еще не отошли от испанцев на достаточное расстояние.

— Так где же его искать?

— Я уже начинаю приходить в отчаяние, Де Гюсак. Флибустьеры далеко, мы почти потерялись на вершине сьерры, дон Баррехо исчез. Что с нами будет? Куда идти?

— Может быть, зацепиться за какой-нибудь сук с веревкой на шее? — хмыкнул гасконец.

— Возможно, дон Баррехо нас опередил? Прочешем этот луг и пойдем обыскивать лес на той стороне. Может быть, там мы осмелимся выстрелить.

Внимательно оглядевшись, нет ли где спящих в этих высоких пахучих травах быков, двое авантюристов возобновили поиски, без приключений достигнув опушки другого леса, вытянувшегося вдоль взгорбленной сьерры. Они углубились в лес метров на двести — триста, когда неожиданно услышали невдалеке несколько выстрелов.

Почти сразу же перед ними, в лунном свете, появилась человеческая фигура. Незнакомец несся со скоростью оленя. Мендоса и Де Гюсак разом вскрикнули:

— Дон Баррехо!..

Беглец остановился, вскинув руку с аркебузой, потом опустил ружье и направился к своим товарищам, удивленным не меньше его. При этом дон Баррехо приговаривал:

— Панчита, прекрасная кастильянка, должно быть, молилась за мое спасение, друзья. Если бы какой-то добрый ангел не покровительствовал мне, дон Баррехо закончил бы свою карьеру с веревкой на шее. Мендоса!.. Де Гюсак!.. Здесь, в моих объятиях!..

— А я уже считал тебя мертвым, — сказал баск, — но не мог примириться с мыслью о необходимости продолжать путь без тебя. Кто там стрелял?

— Я.

— Шесть или семь выстрелов?

— У меня была целая охапка аркебуз. Но сейчас не время болтать. Если мы хотим захватить маркиза де Монтелимара, следуйте за мной. Испанцы на малой полянке почти беззащитны.

— Маркиза де Монтелимара!.. — удивился Мендоса.

— Бегом, и без разговоров!..

Ведомые доном Баррехо, баск и бывший трактирщик из Сеговии следовали по широким проходам, которые наверняка проложили быки пуны. Сквозь просветы в листве уже виднелись лагерные огни.

Трое авантюристов бегом преодолели отделявшее их от лагеря расстояние и открыли огонь из своих аркебуз. Хотя даже в этот момент не было необходимости тратить порох, потому что испанцы, полагая, что их окружили главные силы флибустьеров, в лагерь не вернулись.

Маркиз тоже исчез.

Мендоса и Де Гюсак, едва завидев котел, склонились над ним, чтобы соскрести остатки пищи, пока дон Баррехо быстро обыскивал полянку.

Крик ужаса прервал их скромную трапезу.

Грозный гасконец остановился перед трупом какого-то солдата и в отчаянии вцепился в собственную прическу.

— Старый сержант!.. Еще один гасконец!.. Он позволил мне убежать, и маркиз его расстрелял! — закричал он.

Подошли Мендоса и гасконец номер два.

Человек с длинными седыми усами и галунами на рукавах разноцветного мундира лежал во весь рост в траве; голова его была пробита пулей, а может, и двумя.

— Кто это? — спросил Мендоса.

— Человек, который дал мне возможность бежать, прежде чем маркиз успел меня повесить; и знаешь, Де Гюсак, это один из наших. Он — тоже гасконец, — ответил дон Баррехо, и на глаза его навернулись слезы.

— Кто его убил?

— Эта сука де Монтелимар, в этом я нисколько не сомневаюсь. Только у маркиза на поясе был пистолет, а пули, похоже, не ружейные.

— Нет, — согласился баск, казавшийся глубоко тронутым, потому что в этот момент он думал о бедном марсовом. — Любой военный это сразу же поймет.

Дон Баррехо до крови закусил себе палец, а потом сказал:

— Этот Монтелимар больше никогда не увидит башен своих замков во Франции и Испании, потому что я его убью.